Царские письма. Александр III – Мария Федоровна. Николай II – Александра Федоровна - Александр Николаевич Боханов

Цесаревич Александр Александрович везде, «денно и нощно», ощущал груз престолонаследства. Нигде не мог забывать о том, что он не простой смертный. За пределами империи следовало быть особо острожным. Там никто никаких скидок не делал. Лишь в Дании, «близкой и родной», всегда чувствовал себя уютно и спокойно. «Милая Ма, пишу тебе снова из милейшего Фреденсборга, где я себя чувствую так хорошо и так счастливо, что и написать не могу», – сообщал цесаревич императрице летом 1867 года[15].

Александр знал, что он «государственный человек» и главное для него – благо России. В одном из писем матери в начале 1875 года в сердцах заметил, что ему в окружающем мире «многое становится безразличным». Однако тут же заявил, что «есть вещи, которые я не переношу хладнокровно, и это все, что касается [до] Папа, до Тебя, до жены, до детей и до дорогой России»[16].

Александр III cтал царем при весьма печальных обстоятельствах. Его «дорой Папá» погиб насильственной смертью, система государственного управления находилась в параличе, финансы страны пребывали в плачевном состоянии. Недовольство ощущалось в различных кругах общества. Либерально настроенные люди считали, что «нестроения» проистекают из непоследовательности и половинчатости общественных реформ, начавшихся в 60‑х годах. Некоторые даже полагали, что курс преобразований должен касаться не только отдельных сторон жизни страны, но и затронуть политическую систему в целом. В последние годы царствования Александра II разговоры на тему о необходимости перехода к конституционно-представительному образу правления стали чрезвычайно модными не только среди интеллигенции, но даже и в высшем обществе России.

Представители же консервативных кругов усматривали причину социального неустройства в скороспелых и непродуманных решениях, направленных на быстрое реформирование «всего и всех». Они были убеждены, что либеральные приемы управления, развитие гражданских прав и свобод, представительные формы управления может быть и хороши в других странах, но не подходят для России, где принципы царской власти базировались не на писаных законах, а на религиозно-нравственных принципах, которые по самой своей сути не могли подлежать реформированию. Твердая и честная власть – вот что может вывести страну из кризиса. Подобные представления разделял и Александр III.

Будучи цесаревичем, Александр Александрович не всегда в душе одобрял то, что делалось его отцом. Однако никогда не только не критиковал, но даже и не высказывал неудовольствия, полагая, что нежелательные меры и решения были «навязаны Папá» его окружением. Со многими же сановниками и министрами нередко «полемизировал» и в Государственном Совете, и на заседаниях Комитета министров по поводу тех или иных решений.

После же 1 марта 1881 года Александр Александрович навсегда отбросил душевные неудовольствия, и его память об отце осталась высокой и светлой.

С душевным трепетом, со слезами на глазах читал завещание Александра II, слова и наставления отца. «Я уверен, что сын мой, Император Александр Александрович, поймет всю важность и трудность высокого своего призвания и будет и впредь, во всех отношениях достоин прозвания честного человека, которым величал его покойный старший брат его Никса. Да поможет ему Бог оправдать мои надежды и довершить то, что мне не удалось сделать для улучшения благоденствия дорогого нашего Отечества. Заклинаю его, не увлекаться модными теориями, пещись о постоянном его развитии, основанном на любви к Богу и на законе. Он не должен забывать, что могущество России основано на единстве Государства, а потому все, что может клониться к потрясениям всего единства и к отдельному развитию различных народностей, для нее пагубно и не должно быть допускаемо. Благодарю его, в последний раз, от глубины нежно любящего его сердца, за его дружбу, за усердие, с которым он исполнял служебные свои обязанности и помогал мне в Государственных делах»[17].

Первая задача, вставшая перед Александром III после воцарения, – укрепление власти и беспощадная борьба с террористами. В условиях общего брожения и сумятицы (некоторые уверенно предрекали скорое крушение) проводить дальнейшие эксперименты в области государственного управления представлялось немыслимым.

Скоро слово нового монарха прозвучало на весь мир. 29 апреля 1881 года появился Высочайший манифест, прогремевший как гром набатного колокола: «Посреди великой Нашей скорби глас Божий повелевает Нам стать бодро на дело правления, в уповании на Божественный Промысел, с верою в силу и истину Самодержавной власти, которую Мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких поползновений». Далее новый царь призывал всех верных сынов Отечества ободриться и содействовать «искоренению гнусной крамолы, позорящей землю русскую, к утверждению веры и нравственности, к доброму воспитанию детей, к истреблению неправды и хищения, к водворению порядка и правды в действии учреждений, дарованных России ее благодетелем, возлюбленным Родителем»[18]. О политических преобразованиях теперь речи не шло. Манифест для многих оказался неожиданным. Стало ясно, что времена либеральных реверансов миновали.

Летом 1881 года Александр III писал брату, великому князю Сергею Александровичу: «Назначив почти везде новых людей, мы дружно принялись за тяжелую работу и, Слава Богу, с трудом и понемногу идем вперед и дело идет гораздо успешнее, чем при прежних министрах, которые своим поведением заставили меня уволить их от занимаемых должностей. Они хотели меня забрать в свои лапы и закабалить, но это им не удалось и как я счастлив, что отделался от них, а в особенности от гр. Лориса (граф М.Т. Лорис-Меликов, министр внутренних дел. – А.Б.), который заварил такую кашу своим популярничанием с журналистикой и игрой в либерализм, что еще немного и мы были бы накануне полнейшей революции. Не могу скрыть, что и теперь еще далеко мы не в нормальном состоянии и много еще будет разочарований и тревог, но на все надо быть готовым и идти прямо и смело к цели, не уклоняясь в сторону, а главное – не отчаиваться и надеяться на Бога!»[19]

Александр III смело и решительно повел борьбу с врагами. После цареубийства прошли аресты и прямых исполнителей и некоторых других, которые в этом злодеянии лично не участвовали, но готовили новые. Всего арестовали около пятидесяти человек.

Самые главные – убийцы государя. Их было пятеро. Вина их было полностью доказана, и суд приговорил их к высшей мере наказания. (Смертная казнь за уголовные преступления в России не применялась. К этой мере приговаривались лишь за преступления против государства. Всего за время царствования Александра III, за тринадцать с половиной лет, было казнено 17 человек. В их число входил и старший брат Ленина Александр Ульянов, казненный за подготовку цареубийства в 1887 году.)

Александр III не сомневался, что с врагами России надо вести непримиримую борьбу. Но не