Отто Ляш - Так пал Кенигсберг

Оперативная обстановка в Восточной Пруссии также вызывала тревогу. Фронт на востоке придвинулся к самой границей часть немецкой земли к северу отозерного края Восточной Пруссии с конца октября находилаь в руках противника. Немецкие войска из-за нехватки людей и техники оказались сильно рассредоточенными, при этом Третья танковая армия находилась на севере в районе Немана. Четвертая армия занимала позиции к востоку от озерного края и до района Новограда на Нареве, где к ней примыкала Вторая армия, растянувшаяся вдоль Нарева до Вислы.

В это время в Курляндии занимала предмостный плацдарм выдвинутая далеко вперед и обособленная от других группа армий «Север», впоследствии «Курляндская группа армий», численностью около 30 дивизий. Понятно, почему в условиях такой оператовной обстановки все командующие и начальник генерального штаба Гудериан пытались убедить Гитлера в необходимости оставить предмостный плацарм в Курляндии, а освободившиеся дивизии перебросить на участок обороны группы армий «Центр», исчерпавшей все резервы и потому очень ослабленной. Даже Кох разделял это мнение, а мои неоднократные предложения ислользовать его влияние, чтобы подействовать в этом смысле на Гитлера, привели, по крайней мере, к тому, что такая попытка была сделана. Но все разбилось об упрямство Гитлера. Ему, видите ли, нужен был курляндский плацдарм, во-первых, из-за порта Либавы, который крайне необходим флоту, чтобы утвердить свое господство в восточной части Балтийского моря, и, во-вторых, он намерен был использовать этот плацдарм для нового наступления. Между тем флот к тому моменту практически уже утрал господство в восточной части Балтики. Это же касается и намерения Гитлера начать новое наступление с предмостных позиций в Курляндии. Такое намерение можно было расценить лишь как преступную фантазию, если учесть, что ожесточенные сражения на всех фронтах велись в то время уже с использованием последних резервов, а кое-где бои уже шли на немецкой земле. С точки зрения общей обстановки даже та единственно реальная задача, которую могла выполнить Курляндская группа армий – подольше связывать силы противника, – в конце-концов мало повлияла на исход дела.

С середины июля силами жителей Восточной Пруссии на границе начали спешно строить позиции для отступающих войск, ибо ничего не было подготовлено. Господин Кох, гауляйтер Восточной Пруссии и рейхскомиссар обороны, разбирался во всем, разумеется, «лучше», чем кадровый войсковой офицер. В итоге – зачастую совершенно негодные в тактическом отношений системы позиций или дилетантские новшества вроде «горшков Коха», представлявших собой бетонные трубы в рост человека и диаметром 80 см, которые закапывались в землю. Они закрывались крышкой и должны были служить защитой для находившихся в них двух пулеметчиков при прохождении танков противника. Эта «мышеловка» уже сама по себе угнетающе действовала на сидящих в ней солдат, ведь с началом боя выбраться из нее было уже невозможно. Кроме того, во время обстрела поражающее действие производили и сами осколки бетона. Эти убежища, стоившие немалых денег и построенные «генерал-пожарником» Ридлером в большом количестве были разбросаны по всей Восточной Пруссии. Они остались, в массе своей, неиспользованными. Будучи несведущими, партийные шишки, однако, распоряжались строительством позиций. Правда, тактическое руководство должно было оставаться за армией, но господин Борман давал через рейхскомиссара обороны тактические установки, и ни один крайсляйтер Восточной Пруссии не позволял войсковому командиру поучать себя, если мнение этого командира расходилось с мнением Бормана. Отсюда вытекали постоянные трения и споры, пагубно сказывавшиеся на строительстве оборонительной полосы и на военной работе вообще. Однако самым вопиющим недорадумением было подчинение так называемого фольксштурма гауляйтеру, а тем самым и партии. Старые испытанные офицеры и унтер-офицеры запаса были вынуждены выполнять противоречащие всему их опыту дилетантские приказы маленьких партийных чиновников. Гауляйтер видел в фольксштурме, пожалуй, дополнительное средство укрепления своих личных позиций и, вопреки всем моим предложениям, настаивал на своей власти, хотя разумеется, было бы целесообразнее использовать эти 10000 человек в войсковых частях Кенигсберга. Кох, повидимому, и в военных вопросах считал себя абсолютно компетентным, ибо заявил однажды войсковому командиру: «Если вы и впредь будете отступать на фронте, я со своим фольксштурмом загоню ваших солдат обратно на их позиции». «Сообщаю, мой фюрер, что Первый гвардейский батальон сформирован!» – Это было донесение о первом кое-как набранном и плохо вооруженном подразделении фольксштурма, отправленное Кохом. При этом я не хочу сказать ничего плохого о бравых солдатах фольксштурма. Располагая самыми примитивными средствами, они старались по мере сил защищать Родину.

К концу года сменился и начальник штаба Первого войскового округа. В течение двух лет эту обязанность выполнял с присущей ему энергией и предусмотрительностью генерал-лейтенант фон Тадден. Теперь он стремился попасть на фронт, в чем ему трудно было отказать. На его место я выпросил себе моего старого, испытанного начальника оперативного отдела 217 восточно-прусской дивизии полковника, барона фон Зюскинда Швенди. К нему я питал особое доверие, зная его по совместным успешным действиям во время тяжелых боев ка Северном фронте. Это доверие он оправдал в последующее трудное время, вплоть до горького финала. Генерал-лейтенант фон Тадден, которого мне потом удалось заполучить назад в качестве командира Первой восточнопрусской дивизии, был ранен 16 апреля в боях на Замланде и умер в госпитале.

Вместе со строительством оборонительных позиций в Восточной Пруссии, другая важная задача войскового округа состояла в том, чтобы изыскать и подготовить для действующих дивизий необходимое пополнение. Формирование маршевых батальонов происходило на учебном плацу Штаблак. Поэтому Штаблак, наряду с войсковыми частями, был наиболее частой целью моих поездок. Здесь я всякий раз убеждался, что восточнопрусские солдаты и офицеры делали все от них зависящее, стремясь как можно быстрее дать фронту, где шли тяжелые бои, необходимое пополнение. Все понимали, что в скором времени дойдет дело и до решающих сражений за родную землю. Дать молодым солдатам, прибывшим, наконец, из авиации и других соединений первоначальную пехотную подготовку в течение всего трех-четырехнедельных курсов было, конечно, нелегко, но фронт остро нуждался в пополнении. Большие потери на всех участках требовали формирования маршевых батальонов в кратчайшие сроки. Всегда с тяжелым сердцем мы вынуждены были посылать на фронт полуобученных солдат.