Дети Ирены - Тилар Маццео

пункта назначения. Там ее разденут, обыщут, будут избивать, вновь и вновь тащить на допросы. Угрожать и запугивать. Сечь плетью, пытать так, как сейчас она еще и представить не может. Впереди ее ждали вещи пострашнее самого лютого холода. На мгновение Ирена сунула руки в карманы пиджака, чтобы хоть немного согреть их.

Ее сердце замерло, едва пальцы коснулись чего-то тонкого и шуршащего. Папиросная бумага. Ирена внезапно вспомнила, что забыла вчера выложить из кармана часть списка. На нем был адрес одного из убежищ. В этот момент она сжимала меж своих замерзших пальцев чью-то жизнь.

Глава первая

Становление Ирены Сендлер

Отвоцк, 1910–1932 годы

В народных сказках на идише история Польши берет свое начало в тихих летних предзакатных сумерках. Когда у края неба лес уже начинал темнеть[3], усталая семья сложила свои нехитрые пожитки на зеленой обочине у длинной дороги и задумалась: Долго ли еще нам странствовать, прежде чем мы обретем наконец родной дом? Они ждали знака, о котором их предупреждали предки, но меньше всего надеялись на него этим вечером. Ноги их гудели от усталости, кто-то, скорбящий и полный тоски по дому, неслышно рыдал.

Затем в тишине леса невидимая птица пропела две невыразимой красоты ноты. Это был тот самый знак, которого так ждала вся семья. Птица прощебетала Po lin, Po lin. На их языке это значило: «Живите здесь». Здесь, в месте, которое отныне и навеки нарекут Польшей.

Где же та деревенька в самом сердце Польши? Никто не знает. Но это вполне могло быть местечко, похожее на Отвоцк, маленький городок у берега реки на краю огромного соснового леса, в пятнадцати милях к юго-востоку от Варшавы. К XIX веку, когда были записаны слова этой старинной легенды, Отвоцк уже был прибежищем почтенной хасидской общины.

К концу XIX века свой дом в Отвоцке обрели не только хасиды. На самом деле к 1890-м годам Отвоцк стал незаметно, но быстро набирать популярность. В 1893 году доктор Йозеф Мариан Гайслер построил здесь санаторий и клинику для лечения туберкулеза. Удобно расположенный на правом берегу Вислы, в окружении высоких сосен, Отвоцк со своим целебным воздухом стал известен по всей стране. Вскоре сельский пейзаж заполнился множеством деревянных домиков в альпийском стиле, с большими открытыми верандами и резными шпалерами вдоль карнизов. В деревню стало модным приезжать для поправки здоровья. Два года спустя некий Йозеф Пшигода открыл здесь первый санаторий, предназначенный специально для евреев (поскольку в то время евреи и поляки в основном жили обособленно). О нем также скоро узнали, и Отвоцк, долгое время бывший домом для крупной, но бедной еврейской общины, постепенно стал излюбленным местом летнего отдыха обеспеченных евреев со всей Центральной Польши, из Варшавы и городов поменьше[4].

Ирена Станислава Кшижановская — именно так ее звали в девичестве — родилась не здесь, но позднее Отвоцк сыграет в ее истории важную роль[5]. На свет она появилась 15 февраля 1910 года в католическом госпитале Святого Духа в Варшаве, где ее отец, Станислав Генрик Кшижановский, работал врачом и изучал инфекционные болезни. Ему и его молодой супруге Янине через многое пришлось пройти, прежде чем вернуться туда, где он родился. Мать Ирены, энергичная и симпатичная молодая женщина, не обладала какой-то определенной профессией и в основном вела хозяйство. Отец Ирены, ревностный политический активист, гордился тем, что был одним из первых членов Польской социалистической партии. В молодости ему пришлось заплатить за свои убеждения высокую цену.

Сегодня «радикальная» повестка Польской социалистической партии выглядит довольно скромно. Станислав Кшижановский верил в демократию, равные права для всех, в общедоступные медицинские услуги, восьмичасовой рабочий день и запрет вредной и устаревшей традиции использования детского труда. Но в конце XIX — начале XX века, особенно в странах с феодальным, имперским наследием, подобные политические устремления расценивались как возмутительные и бунтарские. Студента-медика Станислава за активное участие в студенческих забастовках и протестах с требованиями революционных перемен исключили сначала из Варшавского университета, а затем и Краковского. Он всегда настаивал на том, что если в окружающем мире что-то не так, то следует встать и заявить об этом. «Протяни руку утопающему» — таково было его кредо и одно из любимых выражений[6].

Станиславу повезло, в Харькове дела пошли по-другому. Харьковский университет был подлинным очагом радикальной социалистической мысли, и именно его в конце концов окончил доктор Кшижановский. В Харькове, кроме того, образовался один из интеллектуальных и культурных еврейских центров Восточной Европы, так что отцу Ирены не пришлось наблюдать здесь агрессивного антисемитизма, процветавшего в то время в Польше. Люди были просто людьми. У семьи Кшижановских, как и у семьи матери Ирены, Гшибовских, были кое-какие корни на Украине. Для того чтобы стать хорошим поляком, не нужно было родиться в каком-то строго определенном месте; доктор Кшижановский так это видел.

После того как Станислав окончил университет и они с Яниной поженились, пара вернулась в Варшаву и так бы там и осталась, если бы, к несчастью, двухлетняя Ирена не подхватила в 1912 году коклюш. Доктор Кшижановский с болью смотрел на то, как тяжело дышит его кроха, как ее маленькие ребра с трудом поднимаются и опускаются. Он понимал, что, если ничего не предпринять, ребенок скоро умрет. Родители приняли решение увезти Ирену из грязного, перенаселенного города в деревню, где чистый сельский воздух помог бы ей побороть болезнь. Выбор, вполне очевидно, пал на Отвоцк. Здесь Станислав родился, здесь его сестра и шурин имели небольшое дело. К тому же Отвоцк славился своим здоровым климатом и был полон возможностей для энергичного молодого врача. Семья переехала в тот же год. Доктор Кшижановский с помощью своего шурина Яна Карбовского, имевшего здесь недвижимость, открыл в Отвоцке частную медицинскую практику, специализируясь на лечении туберкулеза, и стал ждать первых пациентов[7].

Богатые соседи и известные люди к нему на прием не спешили, зато от крестьян и скудного достатка евреев отбоя не было. В то время многие польские врачи лечить бедных евреев вообще отказывались, да те зачастую и не могли себе этого позволить. Доктор Кшижановский был другим. Он хотел быть другим. Он хотел заботиться обо всех. Он был приветлив с каждым, встречая любого пациента веселой улыбкой и не заботясь о деньгах[8]. Поскольку евреи составляли почти половину местного населения, работы ему хватало[9]. Вскоре весь Отвоцк наперебой заговорил, какой доктор Кшижановский