Р.Б. ГУЛЬ - Ледяной поход (с Корниловым)

Тихо… Поезд мирно постукивает… Ночь… Серые фигуры склонились, держа меж колен винтовки… Дремлют. Засыпают. В окна ползет серый рассвет. Поезд с медленным визгом остановился. Станция. По путям ходят усталые фигуры с винтовками.

- "Кто приехал?" - "Отряд полк. С.".- "Наконец-то, а то хоть пропадай, нас всего пятьдесят человек, вторую неделю не спим",- недовольно и со злобой отвечает партизан… Полк. С. идет к начальнику участка - ген. Абрамову [24]. Генерал сам недавно приехал, у него нет никаких определенных сведений.

Известно: противник многочислен. Приказано: держаться во что бы то ни стало.

Нужна разведка. Два паровоза, один с вагоном I класса, другой с площадкой с пулеметами, рядом идет на ст. Сулин [25]. В первом - ген. Абрамов, полк. С. и несколько офицеров, во втором - пулеметчики. Поезда остановились у моста под Сулином. Ген. Абрамов, полк. С. и офицеры идут на станцию.

Увидя подъехавшие поезда, сюда сходится народ. Мы стоим с винтовками у комнаты, где говорит с начальником станции генерал. Нас окружили рабочие, смотрят злобно и не желают этого скрыть, разговаривают меж собой, к нам не обращаясь.

Генерал вышел. Идем по платформе. За нами - все, слышны какие-то замечания, смешки. Мы остановились у лавочки, покупаем. И все стали кругом. Я, торопясь, плачу деньги: "Эй, господин, получите-ка".- "Забыли, наверное,- нынче господ нет",- серьезно и резко отрезает кто-то из толпы.

Ген. Абрамов выдвинул к Сулину паровоз с пулеметной площадкой, но не прошло получаса, как с противоположной стороны к станции подъехали два эшелона большевиков, с бронированным поездом впереди. Наш поезд отступал, обстрелянный артиллерией и пулеметами, а по отступающему поезду жители Сулина стреляли из винтовок.

Большевики заняли Сулин.

Мы стоим на Горной в поездах, охраняясь полевыми караулами. На случай наступления большевиков - выбрана позиция. В вагонах день проходит в питье чая, разговорах о боях и пении песен… Из караула пришел подпор. К-ой и кап. Р. Подсели к нашему чайнику. "Сейчас одного "товарища" ликвидировал",- говорит К-ой. "Как так?" - спрашивает нехотя кто-то. "Очень просто,- быстро начал он, отпивая чай,- стою вот в леску, вижу - "товарищ" идет, крадется, оглядывается. Я за дерево - он прямо на меня, шагов на десять подошел. Я выхожу - винтовку наизготовку, конечно,- захохотал К-ой,- стой!- говорю. Остановился. Куда идешь? - Да вот домой, в Сулин,- а сам побледнел.- К большевикам идешь, сволочь! шпион ты… твою мать! - К каким большевикам, что вы, домой иду,- а морда самая комиссарская.- Знаю, говорю… вашу мать! Идем, идем со мной.- Куда? - Идем, хуже будет, говорю.- Простите, говорит, за что же? Я человек посторонний, пожалейте.- А нас вы жалели, говорю… вашу мать?! Иди!… Ну и "погуляли" немного. Я сюда - чай пить пришел, а его к Духонину [26]направил…" - "Застрелил?"-спрашивает кто-то. "На такую сволочь патроны тратить! вот она матушка, да вот он батюшка". К-ой приподнял винтовку, похлопал ее по прикладу, по штыку и захохотал [27].

Полк. С. задумал взять Сулин обратно. Но так как силы были неравны, то план, рассчитанный всецело на недисциплинированность и паничность противника, строился немного фантастично.

Ночью храбрейший офицер, георгиевский кавалер, шт.-кап. князь Чичуа должен с десятью офицерами пробраться в тыл большевистских поездов, взорвать пути, обстрелять, короче - "произвести панику в тылу противника", а отряд по этому сигналу ударит в лоб и с флангов на станцию.

Была холодная ночь. Дул сильный, колючий ветер… Часть отряда пошла прямо по железной дороге, а другая с полк. С. поехала на поезде, влево, по частной ветке

.

Подъехали к будке, слезли. Вдали сквозь метель заревом светит Сулин. Князь Чичуа с десятью офицерами быстро ушел вперед. Артиллеристы устанавливают два орудия на бум, по направлению вокзала. Вся пехота пошла, скрылась в черно-белой степи…

Ночь черна, ни звезды. Ветер поднял в степи метель, носит белыми столбами снег, не пускает вперед и протяжно воет на штыках. Дорогу замело. Впереди проводник сбивается, разыскивает и ведет. Дошли до большого белого оврага, перелезли и остановились. По ветру доносился лай собак - это в Сулине. Теперь недалеко. Здесь будем ждать сигнала…

Метель не перестает. Ветер еще злее. Мерзнут руки, лицо, ноги. Каждый напряженно прислушивается: не будет ли сигнала - взрыва. Прошел час, прошел другой, а сигнала нет. Хоть бы скорее, думает каждый, пошли бы вперед, быстро, согрелись бы. Ветер с воем налетает, засыпает снегом. Люди жмутся один к другому, ложатся на снег. Свертывается один, второй, третий…

На белом снегу - темно-серое пятно - это все, плотно прижавшись друг к другу, лежат в куче, и каждый старается залезть поглубже, согреться, спрятаться от ветра. Один полковник ходит около серого пятна, постукивает ногами и руками и, волнуясь, ждет сигнала…

Выстрел!… один, другой…

Темная куча зашевелилась, люди выскакивают и сразу как будто не холодно… Вот опять: та-та-та, пачками. И тихо…

"Видно, заметили наших",- шепотом говорит кто-то.

"Перебили, может",- еще тише говорит другой.

Та! - отдельный выстрел, и все замерло.

Опять один за другим ложатся, прячась от холода, и опять полковник ходит около темного пятна, но теперь он больше волнуется. "Знаете,- тихо говорит он мне,- боюсь, не попались ли. Подстрелят кого-нибудь - не уйдет ведь по такому снегу".

Скоро рассвет. Надо идти, а князя нет. Люди подымаются. Идем в вагоны, торопимся: рассветет - заметят.

В степи показались какие-то фигуры. "Смотрите, люди, вон люди,- зашептали один, другой,- вон, вон, с винтовками". Каждый хватается за винтовку, снимает с плеча, по телу пробегает холодная дрожь.

"Может, наши - князь",- говорит кто-то.

Несколько человек идут вперед: "Кто идет?!" - "Свои, свои, князь",- отвечают фигуры. Все довольны, винтовки на ремень, спешат к нашим. "Ну как? Это по вас стреляли?"

Князь докладывает полковнику: "Невозможно, г-н полковник: только стали к Сулину подходить, по нас караулы сразу огонь открыли; залегли, переползли, хотели другой дорогой - то же самое". - "Вот как, - охраняются хорошо, сволочи, а я думал, что они дрыхнут всю ночь. Ну, идемте, идемте, слава Богу, что никого не ранили…"

Вкатываем орудия на платформу, едем "домой", на Горную.

Только что приехали - ген. Абрамов показывает приказ: