Пол Рассел - 100 кратких жизнеописаний геев и лесбиянок

Это открытие окрылило меня. Я все полнее начал осознавать революционную важность высказанной Адрианой Рич концепции лесбийского континуума. Согласно Рич, лесбийский континуум — это «сфера распространения специфического женского опыта в жизни каждой женщины и во всей мировой истории; это ни в коем случае нельзя понимать просто как то, что какая-либо женщина вступала или осознанно желала вступить в физическую близость с другой женщиной. Если мы расширим наше толкование этого понятия до многих форм, имеющих гораздо более существенное значение, в частности родства душ и богатства внутренних миров, солидарности в борьбе против тирании мужчин, взаимной житейской, а иногда политической поддержки; если мы также будем способны услышать в этом ассоциации с нежеланием выходить замуж не по любви… мы начнем чувствовать область распространения женской истории и психологии — всего того, что никак не могло вписаться в прокрустово ложе ограниченного, почти клинического, определения «лесбиянство».

Я начал видеть, что, будучи зажатой общественными рамками общества XIX и XX столетий, такая же, как и в наше время, взаимная женская привязанность волей-неволей имела другие формы проявления. По причине воспитания, психологии и жизненной практики сексуальные контакты между женщинами в то время были, вероятно, нечастым явлением. Только на рубеже веков сексологи и психологи дали современное понятие секса — как в гетеро, так и в гомоварианте. В наше сознание внедрилась потребность желать удовлетворения плотских желаний в качестве вершины проявления романтической любви — и гетеросексуальной, и гомосексуальной. Но ведь раньше это было вовсе не обязательно. Тогдашние страстные романтические привязанности женщин друг к другу не имели «сексуального» продолжения в его современном смысле. Не собираясь вступать в спор по поводу того, была ли это всего лишь дружба между гетеросексуалами, которая (по какой-то загадочной причине — возможно, из-за страха перед новым термином нашего века — «лесбиянство») вдруг исчезла как явление. Я всего лишь хочу высказать предположение, что такие варианты дружбы как раз и были единственной приемлемой в те годы формой лесбиянского сексуального влечения. Если просто проигнорировать лесбиянский аспект этих страстных дружеских отношений, это будет равносильно замалчиванию истории существования лесбийской любви вообще.

Вряд ли я первый, кто включает упоминаемых в этой книге женщин в историю лесбийской любви. Поначалу я вообще сомневался, стоит ли делать это, ведь надо иметь какие-то «доказательства» того, что эти женщины были лесбиянками. Это, кстати, свидетельствует о том, насколько извращено наше понимание лесбийской любви в прошлом под воздействием проповедей современных гомофобов. Мы не можем даже допустить возможность существования богатства и разнообразия проявлений любви между женщинами в любую эпоху, кроме нашей. Завершив работу над этой книгой, я понял, что мои тревоги по поводу отсутствия доказательств были напрасны. Могу смело утверждать, что, например, по отношению к Мэри Уоллстоункрафт, Эмили Дикинсон, Джейн Адаме или Флоренс Найтингейл имеются совершенно убедительные доказательства того, что они были лесбиянками, но только ни в коем случае не в современном понимании этого слова. Кроме того, каждая из этих женщин оказала такое неоспоримое влияние на прогресс человеческого сознания — ив социально-политическом смысле, и в области искусства, — что это не могло не способствовать появлению в XX веке тех женщин, которые в нашем сегодняшнем понимании считаются лесбиянками.

Безусловно, моя книга является спорной, но она — ответ на интеллектуальный вызов, который всегда стоит перед исследователем. Я приглашаю вас тоже ответить на этот вызов. Я предлагаю вам поспорить со мной, дать свою трактовку жизни того или иного человека, попытаться осмыслить саму сущность гомосексуальной любви и движущие ею силы; осознать то, что определяет ее настрой и формы проявления; разобраться в том, как мы воспринимаем себя сами, в том, как мы сегодня живем.

Каждый волен составить свой рейтинговый список, и он, безусловно, будет отличаться от моего. Ваш список, вне всяких сомнений, для вас будет важнее, чем мой. Считайте мой перечень просто стимулом для осмысления вами этой темы и формирования своей точки зрения.

1. Сократ

«Когда мы пришли из театра, я отправился в спальню и перед сном решил почитать Платона. Я открыл наугад и начал читать «Федру». Я читал и читал, не отрываясь до самого конца. Затем я начал читать «Пир»; и солнце своими лучами осветило кустарник, росший под окнами первого этажа, где была моя комната, когда я, наконец, закрыл книгу…

Именно здесь, в «Федре» и «Пире», — в мифе души и в речах Паусания, Агатона и Диотимы — я открыл истинную свободу любви (liber amoris), откровение, которого я так долго ждал, освящение давно взлелеянного идеализма. Это было так, словно голос моей собственной души говорил со мной посредством Платона, словно во мне ожил какой-то унаследованный опыт, когда я был философствующим о любви жителем Древней Греции.

…Я наконец ощутил твердь под ногами. Я получил благословение моей любви, любви, которая влекла меня за собой с детства. Это была поэзия, философия моего собственного восхищения подлинной мужской красотой, выраженная со всем волшебством непревзойденного стиля. И, что еще важнее, я в тот момент понял то, что жители Древней Греции относились к такой любви со всей серьезностью, наполняя ее моральным очарованием, наделяя ее возвышенностью».

Так писал в своих «Мемуарах» известный адвокат XIX столетия Джон Аддингтон Саймондс, прославившийся как один из первых адвокатов, выступавших за права сексуальных меньшинств. Этот отрывок относится к его семнадцатилетию, когда он открыл для себя Сократа. Философские откровения Сократа являются одним из самых наглядных подтверждений того влияния, которое этот античный философ оказал на представление о мужской гомосексуальной любви за последующие 2400 лет. Сократ, как никто другой, сумел четко и логически безупречно обосновать моральное право такой любви на существование. Тем самым он открыл геям и лесбиянкам дорогу к познанию себя и к самосовершенствованию.

Сократ родился в 469 г. до н. э. в столице Греции городе Афины. Его отцом был скульптор Софроний, а мать звали Фенарита, и она была акушеркой. Нам мало известно о ранних годах его жизни, хотя имеются сведения о том, что в семнадцать лет он уже был любимым учеником философа Архелая, который в свою очередь был учеником Анаксагора — первого афинского философа. Во время Пелопонесской войны (431–404 г. до н. э.) Сократ служил пехотинцем в афинской армии и в битве при Потидии спас жизнь своего будущего знаменитого ученика Алчибиада. Стремясь укрепить в себе свободу духа, Сократ жил крайне неприхотливой жизнью, что дало повод его современнику Антифону сказать об этом так: «Если бы раба заставить жить такой жизнью, он бы непременно сбежал». Сократ полностью забросил все житейские дела и проводил дни, сидя в тени оливковых деревьев и обсуждая вопросы справедливости, добродетели, благочестия и духовности в кругу юношей — выходцев из знатных семейств. Будучи одновременно как духовным, так и любовным наставником молодых людей, он олицетворял собой существовавший в Афинах институт педерастии (paiderastia), что означает «любовь к мальчикам».