Вероника Севостьянова - Про меня и Свету. Дневник онкологического больного

Ознакомительный фрагмент

Ах да! Было еще одно ощущение. Когда сидела с капельницей, услышала о стоимости одного сеанса химиотерапии и поняла, что меня прямо распирает от гордости, что буквально за полтора часа влили в меня жидкости на сто двадцать тысяч рублей. Не за счет моего кошелька, конечно, а за счет спонсоров клинического исследования. Но все равно, в тот момент я ощущала себя внезапно внутренне обогащенной.

25 мая

Выяснила, для чего нам со Светой делают на следующий день после химии укол в живот. Да-да, действительно, прямо в живот. И колет не медсестра, а собственноручно доктор. Это меня, кстати, удивило не меньше, чем сам факт укола. Мне почему-то казалось, что, как истинный теоретик, наш доктор ничего сложнее шариковой ручки в руках держать не может. Ошиблась, не такой уж он и беспомощный, каким кажется на первый взгляд.

Итак, укол в живот. “Вы же в селезенку колете?” – спросила я доктора строго, потому что после двух УЗИ в этой больнице я четко представляла, что слева чуть ниже талии расположен именно этот орган. Ну и сразу поняла, что опять я врача удивила. Он вообще часто огорошенно на меня смотрит, когда я задаю ему какой-нибудь научный, на мой взгляд, вопрос, и, потом отвечая на него, разговаривает со мной как с полной идиоткой. Но если честно, мне абсолютно неважно, кто и как на меня смотрит. Главное, чтобы дело делалось и ответ отвечался. Пусть даже этот укол оказался и не в селезенку.

Итак, то, что нам колют в живот, и есть тот самый испытуемый препарат, ради которого мы согласились на участие в исследовании, и призван он предотвратить фебрильную нейтропению. Ну и теперь все то же самое, но простыми словами. Часто химиотерапия имеет тяжелые последствия. Повышение температуры, озноб, одышка, перебои в работе сердца, общее тяжелое состояние, вплоть до полного отказа организма продолжать свое существование на этом свете. Это химия убивает лейкоциты и их составляющую, нейтрофилы. По словам нашего молодого доктора, в зарубежных клиниках такие уколы, необходимые для поднятия уровня нейтрофилов в крови, вводят в обязательном порядке через двадцать четыре часа после проведения сеанса химиотерапии.

В нашей стране лекарство обычно применяют лишь в тех случаях, если ухудшения все же наступили. А когда организм сам справился с неприятностями, то нет и смысла в лишних процедурах. Собственно, связано это с банальной причиной – высокой стоимостью инъекции. Лекарства меньше чем по пять тысяч рублей за один укол я, побродив по Интернету, в продаже не нашла. Предлагается он в Сети и за семь, и за восемь, и даже за тринадцать тысяч. Вроде бы, конечно, не такая уж неподъемная сумма, но не забывайте, что лечение онкологических заболеваний – процесс длительный и включающий в себя много составляющих. В общем, если на всем не экономить, то ни на что денег и не хватит. Поэтому, соглашусь в данном случае, что если можно что-то не делать, то лучше и не тратиться. Или получить эту помощь бесплатно, как в нашем случае, за счет фармацевта-производителя и в качестве подопытного больного.

26 мая

Четвертый день после химии. Полет нормальный. День сегодня выдался удачный. С утра два важных дела успела попеределать. Съездила в больницу – кровь сдала – и в бассейн поплавать сходила. Потом устала и, вкусно перекусив, начала отдыхать. Отдохнула, проснулась, поела. Теперь готовлюсь выпить большую стеклянную бутылку морковного сока, дописать эту страницу и снова срочно приступить к отдыху. Завтра силы мне еще понадобятся, ведь день предстоит не менее насыщенный.

Пожалуй, больше всего устала от головной боли. Никуда не уходит, мучает и терзает. Понятное дело, интоксикация. При похмелье такое же неприятное состояние бывало, но похмелье проходит быстрее. Еще слабость. Очень быстро устаю. Ну, и уже вторые сутки хожу вся мокрая. Потею, меняю одежду и снова потею. И лишь главная радость, что тошнота так и не пришла. Ем много, вкусно и с удовольствием. В общем, видимо, мы с организмом пришли к единому мнению: будем бороться. Если бы он в победу не верил, то думаю, что и пищу бы не принимал. Впрочем, я даже не сомневалась, что мои мозг и тело сумеют договориться. И завтра с утра опять сдавать кровь.

А о раке? Я для себя поняла, что отношусь к этой болезни, как и к любой другой. Да, надо лечиться, и будет немного тяжело, надо перетерпеть. Конечно, когда понимаешь, что мышечную боль мазями не снимешь, так же как и головную – таблетками и что отравление лекарствами намного неприятнее, чем алкоголем, то очень хочется устать и начать жаловаться. Но потом я вспоминаю, сколько у меня впереди дел, вытираю пот в прямом и переносном смысле и тихо двигаюсь вперед, как маленький трудолюбивый трактор. Гусеницы поскрипывают и подминают неприятности. И впереди, после грязевой каши, совершенно точно будет красивый цветистый луг. К нему и поползу.

31 мая

Почти два дня вылетели из жизни напрочь. Понятно, что химиотерапия бьет по всему организму и прорывает слабые места. Все, что до этого потихоньку болело, выливается горячей лавой вулкана. У меня это оказались камни в желчном. Сквозь приступы боли помню рвоту, горечь во рту, полный отказ разума и споры хирургов с онкологами. Одни настаивали на срочной операции, вторые объясняли, что откладывать химию из-за таких мелочей, как желчный, невозможно. Пришлось вмешаться и высказать и свое мнение. Операцию отложили, но вулкан остался, так теперь и буду на нем жить.

А еще я окончательно поняла, что люди либо сдаются болезни сразу, либо спокойно живут, побеждая свой страх. И у тех, кто решил жить, есть много интересных и разнообразных дел. Буквально вчера, во время очередного ежедневного сеанса сдачи крови я долго смеялась над рассказом товарки по отделению, энергичной женщины в возрасте за шестьдесят. Поехала она на дачу, а там и сосед на огонек к ней заглянул. “Если честно, любовник он мой старый, – сказала Алла, делая вид, что смущается. – Принес темного пива и кусок ароматного сала. Мне, конечно, ничего этого нельзя, у меня же метастазы уже в печени. Но разве можно было устоять? Все три предложенных удовольствия и употребила”. “А доктор что?” – спрашиваю я ее. “Доктор потом долго ругался”, – махнула она рукой, подхватила на бегу свой шарф ручной росписи и поторопилась из больницы прочь. А я поняла, что эта женщина будет получать от жизни все до последнего мгновения. И я решила, что мне есть у кого поучиться.

2 июня

Лысая голова мерзнет сильнее. Можете даже не сомневаться и на себе не проверять. Просто признайте этот факт. Это я вам как человек, в данном деле опытный, заявляю. Вчера, как кровь с утра сдала, так, приехав домой, весь день в постели и провалялась. Такое противное простудное состояние подхватил весь мой организм. Слегка помогли прийти в себя таблетки от простуды, капли в нос и полтора килограмма черешни. Я так понимаю, что перепады температур свою злую роль сыграли. То парюсь в парике, то дома с головой нараспашку хожу. Конечно, кто бы тут не взбунтовался?