Михаил Ходорковский - Тюрьма и воля

Ознакомительный фрагмент

В 2003 году, когда нефть поднялась в цене и планка на нефть марки Urals держалась примерно на отметке $29,76 за баррель, чистая прибыль ЮКОСа за первые девять месяцев составила $3,546 млрд (против $2,07 млрд за тот же период 2002 года), выручка подскочила с $7,95 до $12,2 млрд. Ходорковский вел переговоры о возможном слиянии с крупными иностранными нефтяными компаниями. Фактически была завершена сделка по слиянию с другой российской компанией — «Сибнефть».

2003-й стал самым удачным и одновременно последним годом ЮКОСа имени Ходорковского. Такой компании больше нет. Как это ни странно, и той страны, в которой была та компания, уже нет.

Арест Ходорковского в 2003-м стал чертой, отделивший ельцинскую Россию от путинской. Путин, занявший пост президента страны в 2000 году, декларировал усиление роли государства, подчиненное положение бизнеса, построение вертикали власти и стабильность, как ее понимал он и его ближайшее окружение. В путинской России не стало не только бизнеса Ходорковского, но и его благотворительной общественной образовательной организации «Открытая Россия», как, впрочем, и многих других неправительственных организаций, которые, судя по всему, вызывали подозрение у выходца из КГБ Владимира Путина. При нем сжалось до минимума гражданское общество. Крупнейшие электронные СМИ, в первую очередь телевидение, оказались под контролем государства. Исчез полноценный парламент. Были отменены губернаторские выборы.

Ходорковский не был революционером. Он прекрасно понял правила игры при Путине. И умел играть по правилам. Во всяком случае до определенного момента. Все основные проекты он согласовывал с Кремлем или лично с Путиным, начиная с бизнеса и заканчивая поддержкой, в том числе финансовой, оппозиционных партий. При позднем Ельцине такой прямой зависимости бизнеса от Кремля не было. Потом это стало необходимым условием для нормального функционирования любой компании, в том числе и ЮКОСа.

Со стороны казалось, что ЮКОС в полном порядке: в апреле 2003 года президент Путин тепло поздравил компанию с десятилетием. Обращение президента зачитал глава его администрации Александр Волошин. «Эффективная организация труда, высокий профессионализм и ответственность сотрудников позволяют компании не только удерживать, но и расширять свои позиции на внутреннем и международном рынке», — цитировал Волошин президента. Но уже через два месяца был арестован глава отдела внутренней экономической безопасности ЮКОСа Алексей Пичугин. В июле арестовали одного из основных акционеров ЮКОСа Платона Лебедева. Ни у кого не оставалось сомнений, что это — «наезд», как говорят в России. В октябре 2003 года был арестован и Ходорковский.

До этого момента Ходорковский был не более интересен, чем любой другой из первой семерки олигархов, всплывших на волне 1996 года, когда эти ребята решили: пан или пропал — и сделали ставку на президентских выборах на Бориса Ельцина при очевидном рейтинговом преимуществе коммунистов в лице их лидера Зюганова. Судьба этих бизнесменов в дальнейшем складывалась более чем удачно. Ельцин остался в президентском кресле, а бизнесменам в качестве благодарности дали возможность приватизировать весьма перспективные куски госсобственности, выставленной на продажу, в том числе и в сырьевой сфере. Ощущение было такое, что олигархи просто берут власть в свои руки, пока они не рассорились и не разбежались по интересам в 1997-м, через год после выборов. Эффективный союз олигархов, готовых рискнуть всем, включая жизнь и собственность, в пользу общего политического выбора, остался неповторимым фактом в истории страны. Когда арестовали Ходорковского, никакого единого порыва в его защиту со стороны олигархов замечено не было.

Уже после ареста Ходорковского, пытаясь понять, почему именно он был выбран показательной жертвой постельцинской власти, начинаешь обращать внимание на детали и понимаешь, что при всей внешней лояльности новой власти Ходорковский все равно был другим. Он зачем-то сделал прозрачной структуру собственности компании, что в России не было принято. Он почему-то всерьез и вполне результативно занялся собственным имиджем и имиджем компании за рубежом. Он начал создавать благотворительные организации. Он озаботился компьютеризацией и модернизацией страны. Его почему-то волновало образование и сохранение интеллектуального потенциала России. Ему почему-то приспичило строить трубопровод в Китай. Вступив в переговоры с крупным западным партнером, он фактически начинал экспансию российского бизнеса на Запад.

МБХ: После того как вихрем пронесся кризис августа 1998 года, первое время все мысли были о том, как спасти ЮКОС и как вытащить из пропасти те предприятия, к которым имела отношение Группа МЕНАТЕП.

Наступило 31 декабря 1998 года, и стало понятно, что с долгами не рассчитались, но горизонт по крайней мере уже виден. Сейчас, наверное, в это никто не поверит, но тогда в нашей общей менатеповской кассе был ноль. То есть если бы встал вопрос, что делить с партнерами, то разделу подлежала бы только ответственность за долги.

Тем не менее нам был присущ оптимизм, и стало понятно, что прорвемся, хотя экономили буквально на всем. Все предложения по инвестициям, которые не были заранее утверждены соответствующим образом, отклонялись.

И именно в этот момент ко мне прорвались сквозь секретариат, замов и помощников несколько молодых ребят, внешне и внутренне совсем не похожих на тех, с кем мы поднимали ЮКОС из руин и строили новую российскую промышленность. Пройти через частокол «заградотрядов» в большой бюрократической структуре было очень непросто, но ребята — прорвались. Это теперь те, кто тогда пришел ко мне, — известные журналисты, топовые сетевые блогеры, политики, а некоторые — даже депутаты Госдумы РФ…

Предложений было несколько, и все они были независимыми друг от друга: создание интернет-издания, образование реальной некоммерческой организации для пропаганды и развития Интернета в России с упором на регионы, создание компьютерных классов.

Объяснить тогда, в конце 1990-х годов, коммерческую привлекательность интернет-проектов было невозможно почти ни одному бизнесмену. Необходимость развития в стране альтернативного источника получения информации при наличии всеохватывающего телевидения воспринималась всеми как дерзость и пустые фантазии.

Но тем не менее я поверил. Поверил в людей, поверил в идеи. Коммерческой выгоды лично я никакой не приобрел, но в России, в провинции стали создаваться первые интернет-классы, пропагандировался Интернет, а в 2000 году возникла некоммерческая организация — Федерация интернет-образования, известная сейчас многими своими просветительскими проектами. Именно тогда, на заре XXI века, была создана «Газета. ру», без чтения которой сейчас не обходятся многие из тех, кто черпает информацию в Сети.