Алексей Попов - Русский диверсант Илья Старинов

По дороге в Киев Илья Григорьевич заехал в Чернигов. В приемной первого секретаря Черниговского обкома партии Алексея Федоровича Федорова сидело человек пятнадцать.

Помощник секретаря обкома взял мандат Старинова, ушел за высокую, обитую коричневой кожей дверь и буквально через минуту-другую распахнул ее:

— Вот кстати приехал! — неожиданно приветливо встретил Илью Григорьевича Федоров. — Ну как нельзя кстати! Собираемся партизанить, а знающих людей нет!

Возвратив документы, Алексей Федорович сказал, что люди в партизанские отряды и группы подобраны, вооружены винтовками, есть даже гранаты и пулеметы, вот только о партизанах знают в основном по книгам.

В кабинет без доклада вошел широкоплечий мужчина лет тридцати пяти.

— Знакомьтесь, — сказал Федоров. — Полковник Старинов. А это секретарь нашего обкома Николай Никитович Попудренко. Ведает сейчас подпольем и партизанами.

Знакомство состоялось. Договорились, что Старинов из Киева заедет в Чернигов для инструктажа партизан.

В Киеве Старинова принял 2-й секретарь ЦК Компартии Украины Михаил Алексеевич Бурмистенко. После доклада Ильи Григорьевича последний сказал:

— Товарищ полковник, передайте Пономаренко мою настоятельную просьбу командировать вас сюда хотя бы на пять дней. Мы ведь тоже создали партизанскую школу, а опытом похвастать не можем.

На следующий день Илья Григорьевич вновь пришел в ЦК, на этот раз со списком бывших партизанских командиров и специалистов минно-подрывного дела, чьи имена и фамилии удалось вспомнить ночью.

— Людей начнем искать немедленно, — заверил Бурмистенко. — Вашу заявку на детали удовлетворили?

— Да, Михаил Алексеевич. Большое спасибо, выручили!

Пономаренко остался доволен результатами поездки в Киев, просьбу Бурмистенко командировать Илью Григорьевича в Киев принял, и через два дня Старинов снова отправился в путь.

1 августа 1941 г. он и 4 инструктора-подрывника прибыли в Киев. В этот день Центральный Комитет партии Украины проводил совещание командования двух киевских, донецкого и харьковского партизанских отрядов.

На скорую руку была развернута выставка диверсионных средств борьбы. Члены ЦК Компартии Украины, работники аппарата ЦК, партизанские командиры и комиссары А. Ф. Федоров, В. Т. Волков, И. Ф. Боровик и другие с любопытством осматривали «экспонаты», вертели их в руках.

Уже к 6 августа начала работать украинская партизанская школа в Пущей Водице.

По дороге в Гомель, выполняя давнишнее обещание, Старинов завернул в Черниговский обком партии.

— Наконец-то! — воскликнул Федоров. — Люди и ждать устали!

Вынул из ящика письменного стола книжечку. Это оказались конспекты Ильи Григорьевича по подрывному делу, оставленные Федорову в первый приезд.

Проведя ряд занятий по основам диверсионной борьбы, Старинов отбыл в Белоруссию.

В середине августа П. К. Пономаренко сообщил, что ЦК Компартии Белоруссии принял решение передислоцировать оперативно-учебный центр в Орловскую область. Пономаренко попросил Старинова срочно выехать в Орел. Вручая письмо к первому секретарю Орловского обкома В. И. Бойцову, Пономаренко сказал, чтоб Илья Григорьевич договорился о размещении ОУЦ и помог наладить подготовку партизан на Орловщине.

Разговор происходил под обвальный грохот близкой бомбежки и резкие, отрывистые выстрелы зенитных орудий. Буквально через два-три часа с небольшой группой пограничников из ОУЦ Старинов тронулся в путь. На следующий день они добрались до Брянска, заночевали в пустой из-за непрерывных бомбежек гостинице, а наутро двинулись дальше.

В орловском обкоме партии идею создания партизанской школы поддержали. В. И. Бойцов немедленно договорился с командованием военного округа о продовольственном обеспечении будущих партизан, а чтобы школа не пострадала из-за отсутствия кадров, денег и вещевого снабжения, в штабе военного округа ее оформили как подразделение Оперативно-учебного центра Западного фронта. Место для школы нашли в десяти километрах от города, неподалеку от аэродрома, где посторонним лицам делать было нечего. Сначала обком направил в школу двадцать шесть человек для обучения на инструкторов, а к 18 августа укомплектовал ее полностью. С целью конспирации школу стали именовать «школой пожарников».

В подготовке партизанских кадров обкому партии постоянно помогали чекисты Орловской области, в том числе и начальник областного управления НКВД К. Ф. Фирсанов.

Среди присланных обкомом будущих инструкторов имелись партийные и советские работники, сотрудники НКВД, агрономы, учителя.

В сентябре в «школу пожарников» прибыли группы из Курска и Тулы, направленные для учебы местными обкомами партии.

Старинов пробыл под Орлом всего несколько дней, так как из Москвы пришел приказ срочно возвратиться в Главное военно-инженерное управление.

В Москве Старинов принимал участие в формировании новых частей, выезжал на оборонительные рубежи вокруг столицы, даже облетал их, выявляя, где и как усилить заграждения, пока не получил новый приказ — выехать на Западный фронт, проконтролировать возведение оборонительных рубежей в районе Вязьмы.

Старинов пробыл под Вязьмой три дня. На четвертый вызвали в штаб фронта и приказали немедленно прибыть в Москву. Там он узнал, что противник вошел в Киев.

Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение содействовать войскам Юго-Западного фронта в обороне харьковского района массовыми минно-подрывны-ми заграждениями и что в случае продвижения противника придется заминировать и разрушить в Харькове все объекты, имеющие военное значение. «Все объекты» — означало: важнейшие заводы и фабрики, мосты, паровозное депо, аэродромы.

В Харькове была создана специальная оперативно-инженерная группа, начальником которой был назначен Старинов. Илью Григорьевича вызвали в Ставку.

В Ставке Верховного Главнокомандования глубокой ночью его принял начальник Генерального штаба Красной Армии Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников.

Обрисовав обстановку, сложившуюся на Юго-Западном фронте, маршал поглядел Старинову в глаза:

— Операцию «Альберих» помните?

Илья Григорьевич хорошо помнил эту операцию. В марте 1917 г., совершая вынужденный отход из Франции за так называемую «линию Зигфрида», кайзеровские войска в течение пяти недель проводили массовые разрушения и массовое минирование на площади около четырех тысяч квадратных километров. Военные историки считали операцию «Альберих» самой значительной по массовому разрушению и минированию.