Георгий Осипов - «Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает

Как только последний самолет был заправлен бензином, эскадрилья вылетела на боевое задание. После взлета недалеко от аэродрома мы обнаружили отдельные разрозненные группы наших отходящих войск, а еще через 10–15 километров увидели колонны фашистских войск, двигавшихся маршевым порядком в направлении Россоши. Сердце сжалось от боли за судьбу Родины.

В четвертом боевом вылете мы должны были разрушить переправу через Оскол у Чернянки. К цели летели в дожде, но все летчики хорошо держались в боевом порядке. Переправа у Чернянки оказалась разрушенной, и мы нанесли удар по скоплению войск противника западнее Чернянки, уничтожив несколько танков и автомашин противника[78].

На обратном маршруте дождь прекратился. Выглянуло солнце. Земля, омытая дождем, была разрисована сочными желтыми и зелеными красками. Путь эскадрильи временами преграждали несколько узких полос дождя. Некоторые из них просвечивались. После пролета одной из таких полос боевой порядок эскадрильи был освещен яркими лучами спустившегося к горизонту солнца, и в этот миг на противоположной гряде облаков возникла огромная тень наших самолетов. Видение длилось около двадцати секунд. Летчики от восторга кричали по радио без позывных:

— Смотрите! Смотрите!

Посадку на незнакомом аэродроме произвели четко, как будто всегда здесь летали.

В этих напряженных боевых вылетах летный состав почувствовал, что жизнь каждого члена экипажа зависит друг от друга, и прежде всего от товарищей, летящих рядом. Это обстоятельство породило крепкую беззаветную боевую дружбу, которой каждый из нас очень дорожил, пронеся ее не только через войну.

Вечером по пути к импровизированной столовой я зашел за Николаем Петровичем Гладковым. Он заканчивал разбор боевых вылетов с летным составом, и я присел в сторонке, чтобы его подождать.

Потери, понесенные второй эскадрильей в последние дни, не сломили Гладкова. У него появилась только некоторая резкость в отношениях и чувствовалась напряженность во всем его поведении. Все это только способствовало его слитности с бешеным ритмом войны. Разбирая действия летного состава в боевых вылетах этого дня, Гладков освещал их сквозь понимание всех событий и особенностей боевых действий. На разборе он открывал своим подчиненным то, что они обычно не замечали: и слабость ПВО, и осторожность истребителей противника. Анализируя участие экипажей в бою, он не только указывал недостатки в действиях летчиков, штурманов и стрелков-радистов, но и подмечал новые тактические приемы, отрывался от простой фиксации фактов, стремился сделать обобщения для проведения последующих боевых действий. Гладков чувствовал себя в ответе за все, что делалось в эскадрилье, и особенно за выполнение боевых задач. Он гордился боевыми успехами летного состава полка и эскадрильи и тяжело переживал потери и неудачи. Он знал, что, нанося чувствительные удары по врагу, он помогает идти к общей победе над фашистскими захватчиками. Некоторые приписывали ему смелость, основанную на презрении к смерти. Но они глубоко заблуждались. Его смелость и мужество основывались на воинском долге и командирской ответственности за выполнение боевых заданий.

По пути в столовую в разговоре с Гладковым мы отметили, что, несмотря на перебазирование взаимодействующих с нами истребителей на другие аэродромы в связи с продвижением немцев, прикрытие наших бомбардировщиков истребителями было очень организованным и надежным. За весь день напряженных боевых действий наш полк не потерял ни одного самолета. Чувствовалось умелое руководство боевыми действиями со стороны руководства воздушной армии.

Вечером на партсобрании эскадрильи обсуждался один вопрос: «О повышении эффективности бомбардировочных ударов по наступающим колоннам вражеских танков». Штурман Чернышов С. П. предложил наносить удары с меньших высот, более рационально выбирать направление захода на цель и интервал в серии между сбрасываемыми бомбами. Желонкин высказался за построение боевого порядка для удара по танкам в колонну звеньев и самолетов. Ему страстно возразил заместитель командира эскадрильи Медведев К. А., указав, что в таком боевом порядке нас расколошматят истребители противника. Но в целом обсуждение оказалось полезным. Мы снизили высоты при бомбардировке танков и строже стали подходить к определению других элементов тактических приемов.

3 июля полк двумя эскадрильями с утра до вечера наносил удары по переправам противника через реку Оскол западнее Чернянки и по фашистским танкам, автомашинам и войскам западнее переправ. Все четыре вылета были успешными. Бомбардировочными ударами мы разрушили мост, переправу, сожгли и повредили много танков и автомашин[79]. Особенно меткий удар по вражеским танкам нанес в этот день штурман второй эскадрильи Каменский.

Старший лейтенант Иван Иванович Каменский был среднего роста, стройный и подвижный. Для своих двадцати пяти лет он выглядел очень молодо. Мелкие черты лица временами озарялись спокойной улыбкой, но по характеру он был немного меланхоличный. С Гладковым он летал давно. Энергичный, волевой, прекрасный штурман и бомбардир, он держал на высоком уровне штурманскую службу в эскадрильи и личным примером учил штурманов точной ориентировке и меткому поражению целей. В полку он выделялся ясностью ума, глубоким пониманием наземной и навигационной обстановки, а также умением делать из этого правильные выводы и реализовывать их в боевых вылетах. За войну он совершил около ста двадцати боевых вылетов, в которых проявил мужество, находчивость и штурманское мастерство.

Вечером комиссар полка Куфта собрал весь личный состав и зачитал телеграмму, присланную из штаба дивизии, в которой объявлялась благодарность летному составу дивизии от Военного совета 21-й армии. В телеграмме говорилось: «За отличные боевые действия по мотомехчастям противника в периоде 28 по 30 июня 1942 года всему летному составу дивизии объявляем благодарность»[80].

Затем Куфта Ф. А. зачитал приказ командующего 8-й воздушной армией от 1 июля 1942 года, в котором объявлялась благодарность всему личному составу полка за успешную боевую работу[81].

Летному составу было очень приятно и радостно, что их боевые усилия по помощи войскам 21-й армии, отходящим под напором превосходящих сил противника, замечены и оценены командованием армии и командующим 8-й воздушной армией.

После зачтения телеграмм Рудь начал приставать к комиссару с вопросами:

— Товарищ комиссар, наши войска опять отходят. Мы несем большие потери. А когда же союзники откроют второй фронт?