Таким был Саша Гитри - Жан-Филипп Сего
Таким был Саша Гитри читать книгу онлайн
Гений театра и кино, Саша Гитри царил на парижских подмостках в исключительную эпоху французской культурной жизни вплоть до своей кончины в 1957 году, его пьесы и сегодня наполняют театральные залы. Это завидное положение вызывало настолько живучую ненависть и зависть, что после его смерти Франсуа Трюффо смог сказать: «У него больше нет врагов, так как его упрекали прежде всего в том, что он жив».
А живым он был больше, чем кто бы то ни было! С детства, проведённого за кулисами театров Санкт-Петербурга, до триумфа на парижских сценах, от страстных отношений с отцом до его безудержного стремления к любви, которое толкнуло его в объятья пяти жён, одна красивее и моложе другой. Он был одержим жизнью.
Возможно, слишком одержим... Его арест после освобождения Парижа, без предъявления обвинения, был скорее следствием всеобщего озлобления, нежели из-за его поведения во время Оккупации, которое было далеко от того, в котором его подозревали. Разбитый своим заточением и обвинениями, он всё же нашёл в себе мужество вернуться к работе и возвратить былую славу, продолжая наслаждаться жизнью до конца, несмотря на подошедшую старость и болезни.
Саша Гитри заслуживает того, чтобы рассказали о его жизни, такой, какой она была — наполненной горестями жизненных обстоятельств, обидами завистников, но напряжённой, творческой и страстной.
На обложке — Саша Гитри на перроне вокзала в Кап-д’Ай, 19 сентября 1927. Фотография J.H. Lartige.
Жан-Филипп Сего (Jean-Philippe Ségot) — издатель газет на Баскском побережье, продюсер и ведущий телепрограмм на местном канале Страны Басков, основатель и главный уполномоченный Биаррицской книжной ярмарки, автор нескольких исторических трудов. Эта работа — кульминация всепоглощающей страсти к личности и творчеству Саша Гитри.
Гитри — француз, и его имя Сашá произносится с ударением на последнем слоге, как и фамилия Гитри, и не склоняется.
На первой странице рукописи «Жан де Лафонтен» Саша своим красивым почерком оставит надпись в несколько строк: «Я посвящаю эту комедию своей жене, потому что, к счастью, между нею и мадам де Лафонтен такое же расстояние, что и, увы, между Жаном де Лафонтеном и мной».
Для начала нового театрального сезона Саша, не колеблясь, выбрал «Помечтаем...». В течение сентября он играет в «Ночном стороже», одновременно репетируя новинку. 3 октября «весь-Париж» побывает на премьере. На сцене Ремю присоединится к Саша и Шарлотте, чтобы составить трио этой знаменитой комедии, великолепный монолог любовника из второго акта запомнится надолго, как и многочисленные реплики редкостного женоненавистничества, но столь смачные, что будут заставлять смеяться ещё многие поколения зрителей... и зрительниц!
Краткие выдержки: «Быть женатым должно быть ужасно. Мне всегда было интересно, что, чёрт возьми, можно делать с женщиной помимо любви». [...] «От них можно ожидать чего угодно... Говорят, что у них вдвое больше органов, чем у нас!» [...] «Когда они начинают думать, у них получается только вздор!»
Находка этой пьесы — Ремю! До того он был больше известен как эстрадный артист, часто ограничивающийся слегка шаржированными комическими ролями, в этой пьесе Гитри он появился как открытие. Эта роль подошла ему как перчатка (которую он с удовольствием сыграет ещё раз в 1936 году в экранизированной версии пьесы, где Жаклин Делюбак будет исполнять роль, созданную Лизес), и позволила представить всю палитру игры того, что станет большим, изумительным актёром.
Если Саша все вечера проводит в театре, то большая часть его дней теперь посвящена Ивонн, и он больше даже не пытается это скрывать.
Шарлотта после разумного летнего затишья позволяет разразиться своему негодованию. Это становится нестерпимым и муж уже не может, и, более того, не хочет выносить это. Решение одно — надо развестись!
Чтобы публично зафиксировать своё решение, Саша немедленно разделяет совместную гримёрку. Фернанда Шуазель, пришедшая в «Буфф-Паризьен», чтобы передать мэтру несколько дополнительных копий пьесы, попала в разгар вселенского переселения: «Когда я пришла в театр, я увидела, что гримёрку "захватили" две костюмерши, которые укладывали пожитки Шарлотты Лизес в многочисленные шляпные коробки. Что там произошло?
— Дали отставку прислуге, — ответили мне!
Так что я не ошиблась. Париж не обманешь. Это действительно не могло долго продолжаться и сегодня это закончилось, или почти закончилось. Шарлотта Лизес шла по коридору, кивнула мне, грустно улыбнулась и исчезла за рабочими сцены и пожарными. Это всё!»
Или почти... потому что в ноябре надо разрешить один вопрос, и совсем не второстепенный. Саша пообещал Ивонн роль в следующей пьесе, «Жан де Лафонтен», премьера которой назначена на 17 декабря, роль мадам Лафонтен предназначалась Шарлотте. Что делать?
Саша, раздосадованный, идёт к той, что ещё остаётся его женой:
— Этим летом я и представить себе не мог, что этот... разрыв произойдёт так скоро. Эту роль я написал для тебя. И теперь...
— А теперь ещё и театр! Меня не удивляет то, что с нами происходит, и ещё меньше, что это произошло сейчас. Эта роль, когда я её прочитала, мне сразу понравилась. Она очень хороша. И играть её было бы интересно.
— И?
— И... мы больше не любовники, но если бы в театре мы остались хорошими друзьями? Ничто не заставляет нас не играть вместе, как минимум в этой пьесе, нет?
— Спасибо, Шарлотта! Да, спасибо! Это твоя роль, и ты в ней будешь совершенна, как всегда.
Превосходно, настолько, что можно согласиться на присутствие мадмуазель Прентан в «Буфф-Паризьен» в течение многих недель, и слышать, как на сцене мсьё де Лафонтен (Саша Гитри) говорит мадмуазель Сертан (Ивонн Прентан), что она «его соловей» и что он «её обожает»!
Гораздо труднее Шарлотте было вынести пресловутую сцену с креслом, ту, что была прошлым летом, так как автор использовал её в качестве начала пьесы. В ней любовник госпожи де Лафонтен, некий Пуаньян, не увидев Жана де Лафонтена, сидящего в кресле, бросается к его жене и обращается к ней на ты...
И тогда Саша устраивает судилище над институтом брака: «Впрочем, это глупо, если после всего, что случилось, есть ещё мужчины, которые женятся!... Первый мужчина, который женился, Боже мой, и сказать нечего: он не знал... но, второй — это непростительно [...]. Ищите, оглянитесь вокруг, посмотрите у других народов... и назовите мне тех, кто действительно счастлив. Лично я мало кого из таких вижу, встречаю разве что несчастных людей, несчастных по своей вине и жалующихся на свою долю...»
В этом произведении, из которого он менее всего хотел сделать биографию Лафонтена, даже если великий баснописец и вёл беспокойную личную жизнь, Саша особенно превозносит радости распущенности и мимолётные удовольствия любви, не допуская для себя никаких ограничений, в особенности, ограничения верности: «Не быть врагом удовольствий другого. Мы не делаем преднамеренно кого-то счастливым, это удивительная случайность [...]. Наслаждение — это такая малость, если подумать. Это так скоротечно и так мило!.. Вот, смотрите... Я лучше бы исчез, чем помешал целоваться двум любящим существам...»
Ко времени, когда Шарлотта должна была уйти, будущее её представлялось очень печальным. У Саша всё налаживалось. Она больше не будет причастна к его успехам. И если драматурга вот уже несколько лет постоянно хвалят, то об актёре критики впервые отзываются восторженно. Ужасный Адольф Бриссон не расточал бы больше похвал, если бы говорил о великом Люсьене! Признание его актёрского мастерства — лучший подарок, который может получить Гитри. Писать, конечно, нелегко, но, как сказал его отец:
— Хорошо играть комедию не сложно — это невозможно!
В гримёрной, где Саша заперся, он читает и перечитывает критические заметки Бриссона: «Что касается актёрского таланта Саша Гитри, думаю, его хвалить излишне. Он настолько самобытен, что сравнивать его не с кем. Он охватывает всю жизнь того существа, которое намеревается воплотить, его физическую жизнь и его чувственную жизнь, мимолётные оттенки его страсти, неуловимые движения его сердца. Взгляды, молчание, поведение, незабываемые жесты; интонации, свидетельствующие о глубоких душевных переживаниях. Я не утверждаю, что Лафонтен мсьё Саша Гитри похож на настоящего Лафонтена; но я больше не смогу представить себе Лафонтена без черт, какими его наделил мсьё Саша Гитри. [...] Рукоплескали его молодости, его живости и остроумию испорченного большого ребёнка, которому было позволено всё. На этот раз его успех оправдан достоинствами более тонкого порядка. В его новой комедии, такой богатой по
