Александр Филюшкин - Василий III

Словом, те ограничения, которые вытекали из российского протектората, вряд ли стоили того, чтобы бросать такой вызов Василию III и тем ставить под угрозу само существование ханства. Применительно к началу XVI века ни о какой «национально-освободительной борьбе казанских татар против русских поработителей» не могло идти и речи — за неимением самого «русского порабощения». Видимо, это был бунт казанской элиты, желавшей под предлогом смены власти в Москве выторговать у нее ряд льгот и привилегий, а также добиться перетасовки политических группировок в Казани.

В случае военного конфликта рассчитывать казанцам было особо не на что. В этом отношении ханство было довольно слабым. Особое военное сословие составляли огланы, получавшие за службу земельные владения, правда, небольшие. Под их началом находились казаки, которые делились на ички, служившие при дворе хана, в столице, и исьникы — вне Казани, в улусах, по деревням. Наиболее боеспособные части составляла конница, города защищали пехотные гарнизоны. Вооружение и воинская тактика казанских татар почти не различались с другими татарскими армиями.

Существенных отличий было два. Первое — казанцы обладали артиллерией, правда, только крепостной. Второе — у них не было крупных многотысячных воинских соединений, предназначенных для дальних походов. В полевых сражениях они могли выставить небольшое количество воинов. По свидетельству польского историка XVI века Матвея Меховского, все войско казанцев в XVI веке не превышало 12 тысяч человек, и только в критические моменты они могли выставить до 30–40 тысяч воинов[80]. Они неплохо владели оборонительной тактикой, защищая Казань от нападений русских войск, но хан не мог собрать крупные соединения для решения стратегических военных задач.

Казанцы совершали свои набеги на русские города — Муром, Нижний Новгород, Кострому, Галич, Устюг небольшими мобильными отрядами, никогда не ставили своей целью захват территорий и включение взятых городов в состав Казанского ханства. Добыча и грабеж, захват пленных — это были единственные цели походов. Во время разбоев тащили всё подчистую: иногда даже выдергивали из дверных косяков гвозди, а из печей уносили еще горячие горшки с кашей.

Местные жители пограничных русских областей в долгу не оставались — казанский фольклор сохранил память и об их кровавых набегах на татарские деревни. Но все-таки от вторжения большой российской армии казанцев спасало расстояние — от Казани до Нижнего Новгорода по прямой более 300 километров, а дороги в средневековье прямыми не бывали. Нижегородских сил для большого удара все равно не хватило бы, армию надо было подтягивать из Центральной России — а это еще сотни километров марша. За такими просторами можно было чувствовать себя спокойными и делать любые громкие политические заявления.

Но, с другой стороны, Россия к этому времени научилась воевать с татарами, даже столь отдаленными. Времена стихийных мятежей «от отчаяния», героических, но малорезультативных акций в стиле богатыря XIII века Евпатия Коловрата, с маленьким отрядом атаковавшего всю армию Батыя, безвозвратно канули в прошлое. Москва четко усвоила, что надо бить одних татар при помощи других. Не имея в обозе готового на все марионеточного правителя, в поход против мусульман ходить не стоит.

Уже в декабре 1505 года Василий III занялся «выведением» такого правителя. Как сказано в летописи, брат мятежного Мухаммед-Эмина, пленный царевич Куйдакул, живший под арестом в Ростове под присмотром архиепископа, вдруг испытал сильнейшее желание принять православие. 21 декабря он был крещен под именем царевича Петра, 28 декабря выпущен из заточения и принес присягу на верность Василию III. Жизнь новообращенного татарского царевича стремительно изменилась к лучшему: из тюрьмы он почти сразу попал на брачное ложе. 25 января Василий III женил его на своей сестре Евдокии и дал в удел Клин, Городен и 55 сел под Москвой[81]. Правда, уже в 1507 году Клин отберут, но это будет потом. Пока же из ростовского заключенного получился прекрасный кандидат на казанский престол.

Русские войска двинулись на Казань в апреле 1506 года. В бой были посланы полки удельных князей Дмитрия Ивановича Угличского (Жилки) и Федора Борисовича Волоцкого, а также дворяне князя Юрия Дмитровского. Выступил и великокняжеский полк под началом князя Ф. И. Бельского. Армия шла по Волге «в судах» и берегом — на конях.

«Казанская история» содержит здесь очередной сказочный сюжет: на Арском поле перед Казанью хан устроил грандиозный праздник, велел установить тысячу шатров, «и вельможи его в них пьянствовали, и пили, и веселились всякими развлечениями, уважая устроенный праздник, также и горожане все, мужчины и женщины, гуляя, пьянствуя, делая покупки, развлекаясь»[82]. Судя по описанию, имеется в виду что-то вроде большой ярмарки. Русские войска налетели на отдыхающих, быстро обратили их в бегство. Протрезвевшие гуляки разбежались по окрестным лесам и спрятались за стенами Казани. Далее автор «Казанской истории» сетует: если бы русские утерпели и хотя бы три дня осаждали Казань — город бы сдался. Но они были с марша, голодные, усталые — а тут брошенные шатры с выпивкой и закуской… «От высокоумия» воины «начали без страха есть и пить, и без разума упиваться скверной едой и питьем варварским, развлекаться, играть и спать до полудня». Судя по этому описанию, ярмарка никуда не делась, просто у нее полностью сменились посетители. Хан подождал три дня, пока русские упьются насмерть, и атаковал их, когда они спали. Спящих воинов Василия III было убито столько, что по всему Арскому полю и Царскому лугу в лужах крови плавали русские трупы: из 100 тысяч погибли 93 тысячи. Те, кто успел проснуться, были убиты при попытке к бегству на берегах рек. Волга, Казанка и Булак три дня текли русской кровью, а казанские татары могли ходить с берега на берег по всплывшим раздувшимся трупам. При этом хан захватил в качестве трофея гору золота.

Эта апокалиптическая картина, однако, меркнет при обращении к другим летописям. 22 мая судовая рать князей Дмитрия Угличского и Федора Волоцкого и великокняжеский полк Ф. Бельского высадились у стен Казани и начали осаду. Ошибка была в том, что воины все двинулись к стенам, не обеспечив охрану корабельной стоянки и своего тыла. Татары на конях обошли полки со стороны реки и ударили в тыл, отрезав войска от кораблей. Сказалось преимущество татарского конного войска над пешим русским. Кого рассеяли по полю, кого прижали к Поганому озеру и порубили саблями. Вот тут-то, в озере, и утонула часть детей боярских (речь может идти о нескольких сотнях или тысячах человек, но уж конечно никак не о 93 тысячах, как в «Казанской истории», — столько войска не было во всей России).