Виктор Бакин - Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти

Ознакомительный фрагмент

Кто-то считал, что Высоцкий чернит многое зря, а ведь он чернил лишь то, что было не только черное – грязное. А вот то, что многие уже перестали рассматривать как передовое, зовущее, героическое, он, наоборот, чувствовал и воспевал».

Владимир Макаров

Мой тезка знаменитый,Мой ровесник,Не завели историю болезни,И медицине не предъявят иска,Диагноз твой —«Гипертрофия риска».Но нету и в каноне АвиценныДиагноза того у медицины.Гипертрофия риска —На театре,На теле-, на магнитофонной ленте,Груженной скальной породой «Татрой»Ты мчался, свирепея, по столетью.Мне говорили о тебе в ПицундеГрузины – ты играл им на гитаре.Похлеще времени нас песни старят,Поскольку счет идет не на секунды.Не отгорела красная калина,Не отошли от смерти шукшинской,Еще один мужик страну покинулС диагнозом«Гипертрофия риска».Теперь в цене упала позолота,И экономней тратятся румяна.Кто людям смог помочьХоть на йоту,Того запомнятИ еще вспомянут. ВновьК югу – к Дюку,к облетевшим кленамУходят без задержки самолеты.…Щит рыцарства,Что в патине зеленой,Ты хоть чуть-чутьотчистил от налета…

Похоже, что национал-большевистское требование Ст. Куняева о необходимости дать государственный отпор «агрессивному культу» Высоцкого реализации в особых полицейских мерах себе не нашло. Пусть и под надзором милиции, но в 1984 году, к четырехлетию со дня смерти Высоцкого, к его могиле выстроилась очередь длиной в полтора километра, а в легендарном скверике слева от входа на Ваганьково собирали тридцать металлических рублей для Куняева и ходили с ящиком, на дне которого лежали кусок веревки и записка «А осину сам подберешь!»…

Через 20 лет – в апреле 2000 года – в газете «Завтра» была опубликована беседа Ст. Куняева с В. Бондаренко о Высоцком. Борец с издержками «массовой культуры» свое мнение о месте Высоцкого в русской культуре не изменил: «Был ли Высоцкий явлением общероссийским? Да. Но был ли он значительным поэтическим явлением? Конечно, нет».

Теперь, когда значение творчества Высоцкого для культуры и истории страны определено многими ее видными представителями, Куняеву не хочется слыть «белой вороной». Его некоторые высказывания о Высоцком на уровне панегириков: «Высоцкий сгребал под себя все болевые точки, определяющие его время, и оформлял в своем артистическом ключе… <…> Я очень люблю молодого Высоцкого. Именно молодого Высоцкого. Например: «У меня гитара есть – расступитесь стены! Век свободы не видать из-за злой фортуны. Перережьте горло мне, перережьте вены – Только не порвите серебряные струны!» Эта лихость молодого юноши послевоенной эпохи, к которой и я отношусь, мне близка. <…> Он удивительно талантливый актер, умевший играть роль русского человека. И во многих своих лучших песнях он сыграл этого русского человека блистательно… <…> Он был выразителем своего поколения. Он был слишком умен и талантлив, чтобы запрягать себя в шоры неомарксистского шестидесятничества».

Однако лицо не потеряно: «Я считаю, что актерский и поэтический дар – это что-то противоположное. Поэтому я считаю, что в русской поэтической классике он не останется, а в русской памяти останется навсегда».

Время покажет… Но скорее всего Куняев в нашей памяти останется только как современник Высоцкого.

Марк Дейч

При жизни Высоцкого и после его смерти появлялись журналисты, бравшие у него интервью или на основании чужих воспоминаний пытавшиеся «нарисовать портрет» поэта и актера. Близость такого «рисунка» к реальному портрету определялась собственным видением, а иногда и порядочностью журналиста. Среди многих имен выделяется своим специфическим взглядом на творчество и личность Высоцкого продолжатель «дела Куняева» журналист Марк Дейч.

Впервые они встретились в конце 1974 года – 27 декабря газета «Литературная Россия» публикует интервью М. Дейча с Высоцким. Вопросы интервьюер задает как бы не от себя, а от читателей газеты. Получилась вполне благопристойная беседа, в которой Высоцкий в своей обычной раскованной манере рассказал о своей работе в театре, любимых ролях в кино, о планах на будущее…

В 1986 году в результате объявленной Горбачевым гласности после многолетнего замалчивания развертывается и крепнет феномен посмертной славы Владимира Высоцкого. Самые высокие оценки творчества поэта стали появляться в самых различных изданиях. М. Дейчу захотелось внести свою «ложку дегтя» в общий поток публикаций о Высоцком. Последовательно – в 86, 91 и 95-м годах – Дейч пытается принизить как творчество Высоцкого, так и его самого как личность.

Так, в журнале «Я» (январь 1991 года) Марк Дейч напишет: «… Почти каждый год Высоцкий ездил с концертами на золотые прииски Дальнего Востока и Сахалина. Эти поездки он очень любил и время для них выбирал всегда одно и то же – в конце приискового сезона. Выбирал не случайно: старатели как раз получали заработанное и, перед тем как разъехаться до начала следующего сезона, начинали «гулять». Народ на приисках, конечно, разный, но преобладают здесь люди совершенно определенного склада: блатные песни для них – наиболее доступный вид искусства. Песен таких у Высоцкого вполне достаточно, пел он их для старателей без устали, за что и награждался последними так щедро: подгулявшие золотоискатели буквально осыпали своего любимца пачками купюр, достоинство которых не могло не радовать сердце истинно народного барда».

У Высоцкого будут оппоненты, которые попытаются создать хотя бы видимость беспристрастности суждений, но М. Дейч демонстрирует личную неприязнь и даже злобу, и не к творчеству, а к Высоцкому лично, не зная ни фактов его биографии, ни степени порядочности этого человека. Высоцкий на приисках был один-единственный раз в 1976 году по приглашению своего друга В. Туманова, а на Сахалине не был вовсе…

2 сентября 1995 года газета «Вечерний клуб» публикует статью Дейча «Феномен Высоцкого». В статье журналист разбирает творчество и личность Высоцкого со всех сторон:

– как актер он умеренно талантлив: все роли в исполнении Высоцкого одинаковы, причем одинаковость эта от его внутренней пустоты;

– как поэт он весьма слабый: аритмичность, нарушение размера, неумелая рифмовка, множество необязательных или неточно используемых слов, небрежность;

– как композитор – вовсе никакой;

– Высоцкий не тянет ни на философскую простоту Окуджавы, ни на высокую зрелость Галича. Он мельче. Содержание его песен слишком примитивно: чтобы внимать ему, не требуется ни знаний, ни активной работы мысли, ни душевного напряжения. Его военные песни отличаются жестокостью и бравадой, спортивные – представление о нравах нашего спорта дают не слишком верное, а те, которые считаются лучшими, вовсе далеки от реальности;