Петр Врангель - Белый Крым. Мемуары Правителя и Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России

В редкие дни, когда перед ужином находился свободный час, я с адъютантом делал прогулку по городу, осматривая лазареты, общежития. Вечером я или присутствовал на заседании совета начальников управлений, или прочитывал доклады, или отвечал на многочисленные письма. Ложился не ранее одиннадцати-двенадцати часов.

Первые несколько недель было особенно много посетителей. Многие обращались по самым незначительным вопросам, подчас с самыми вздорными просьбами. Дважды пришлось иметь беседу с психическими больными.

Однажды мне доложили, что в числе записавшихся на прием имеется инженер-механик флота, желающий доложить мне о сделанном им изобретении, могущем иметь большое значение в настоящих условиях войны. Изобретатель не считал возможным ознакомить со своим секретом кого-либо другого, кроме Главнокомандующего. Я принял его. Это был молодой еще человек, симпатичный, с болезненным лицом. Он, видимо, несколько волновался. Я предложил ему сесть, сказал, что слышал о его изобретении и желал бы знать, в чем оно заключается.

– Ваше превосходительство, я не позволил бы себе беспокоить вас, ежели бы не думал, что мое изобретение может быть вам полезно, особенно теперь, когда вам должно быть так трудно, кругом предательство и измена, ни на кого положиться нельзя. И вот тот простой прибор, который я изобрел, может оказать вам огромную услугу. Прибор этот – нечто вроде компаса. Вы можете незаметно закрепить его в вашем письменном столе.

Вы ведете беседу с каким-либо лицом – и это лицо вам мало известно. Вы незаметно нажимаете кнопку прибора и стрелка автоматически укажет вам на циферблат, кто именно перед вами – германофил или приверженец антанты, большевик, кадет или монархист. У меня тут и чертежи прибора… – Он стал раскладывать свою папку…

Другой раз в числе представлявшихся принимал я заведующего одним из офицерских кооперативов, старичка, отставного полковника. Он весьма дельно и подробно доложил мне о своем деле. Я обещал помочь и, отпуская его спросил, где раньше он служил.

– Последнее время в Петрограде я состоял воспитателем корпуса, – он назвал один из корпусов, – имел счастье лично показывать Наследнику Цесаревичу наш музей. – Он помолчал, затем, наклонившись к моему уху, таинственно прошептал: – А как он вырос теперь, ваше превосходительство, я его последний раз и не узнал совсем, выше меня ростом стал. Здоровый, веселый, да и государь император и великие княжны, слава Богу, выглядели хорошо.

– Где и когда видели вы в последний раз царскую семью?

– Да как же, в прошлом году в Ростове. Иду по Садовой, смотрю – государь в штатском, я его едва узнал, поздоровался со мной, потом я у них несколько раз бывал – видел и государя, и императрицу, и царских детей.

С трудом удалось перевести беседу на другой вопрос. Как только разговор коснулся другой темы, полковник вновь стал рассуждать вполне разумно.

Разбитые поляками 12, 15 и 16-я советские армии продолжали отходить по всему фронту, почти не оказывая сопротивления. В течение нескольких недель поляки, при содействии украинских петлюровских формирований, очистили огромную территорию вплоть до Полоцка на Западной Двине, до верхнего течения Днепра, Киевский район и значительную часть Правобережной Украины.

Все резервы красного командования бросались на Западный фронт для спасения катастрофического положения. Туда главным образом направлялась конница. С Кавказа переброшена была 1-я конная армия «товарища» Буденного, наиболее сильная конная часть красных армий.

Даже с Крымского фронта была снята единственная кавалерийская дивизия, 8-я Червонного казачества, брошенная на юго-западный участок Польского фронта. Железнодорожные пути на Юге России после отхода наших армий еще не были восстановлены, и переброска красных частей производилась медленно, походным порядком. Вместе с тем овладение нами выходами из Крыма показало, что остатки Русской армии не потеряли свою боеспособность.

Напряженная работа по возрождению армии и восстановлению порядка в Крыму не могла ускользнуть от внимания красного командования, и, несмотря на то, что все усилия свои оно вынуждено было направлять на борьбу с поляками, оно не могло оставить без внимания и угрозу со стороны Крыма.

Еще в апреле в резерв 13-й армии прибыла из Екатеринославского района 52-я стрелковая дивизия, занявшая в конце апреля боевой участок к западу от Перекопа. На участок севернее Сиваша прибыла 124-я бригада 42-й стрелковой дивизии.

Две другие бригады этой дивизии были временно задержаны для подавления движения повстанцев под начальством батьки Махно, еще недавно сражавшегося против наших войск, теперь ведшего беспощадную борьбу с большевиками.

В конце апреля в 13-ю армию переброшена была с Сибирского фронта из бывшей 3-й советской армии 85-я бригада 29-й стрелковой дивизии. Благодаря прибывшим частям и влитым пополнениям к маю месяцу в боевом составе 13-й советской армии числилось вновь до 12 000 штыков и 3000 сабель.

Во главе 13-й армии поставлен был подполковник Генерального штаба латыш Паука. По всему фронту армии большевики производили усиленные фортификационные работы. Укрепленные позиции усиливались большим количеством артиллерии. Поступали сведения о налаживании большевиками ближайшего тыла 13-й армии и упорядочении железнодорожного сообщения в прифронтовой полосе.

Русская армия к маю месяцу уже представляла серьезную силу. Численность бойцов на фронте, в запасных и тыловых частях достигла 40 000 человек. Все боеспособное было влито в строй. Материальная часть приведена в порядок. Мы располагали десятью танками, двадцатью аэропланами, правда весьма несовременными, самого разнообразного типа. Работы по укреплению позиций на всем фронте значительно подвинулись. Войска успели отдохнуть и оправиться. Во всех частях велись усиленные строевые занятия.

Общая стратегическая обстановка начинала складываться для нас благоприятно. Мы не только могли быть временно спокойны за участь Крыма, но могли вновь померяться с врагом.

Тяжелое экономическое положение не позволяло далее оставаться в Крыму. Выход в богатые южные уезды Северной Таврии представлялся жизненно необходимым. Наши успехи должны были отразиться благоприятно и на нашем политическом положении.

В начале мая был окончательно разработан план летней кампании. Он сводился к следующему:

1. Выдвижение Русской армии на линию Бердянск – Пологи – Александровск и Днепр.

2. Операции по овладению Таманским полуостровом, с целью создания на Кубани нового очага борьбы.

3. Выдвижение на линию Ростов – Таганрог – Донецкий каменноугольный район – станция Гришино – станция Синельниково.