Борис Соколов - Арманд и Крупская: женщины вождя

Положительно, тогда Владимир Ильич был влюблен в Лизу. Потому-то страстное чувство Инессы не вызывало у него ответа. А вот любила ли Лиза Ленина, мы не знаем. Когда писала свои мемуары — уже не любила! В этом можно не сомневаться. А раньше… Ничего с уверенностью сказать нельзя. Ведь письма Елизаветы К. к Виллиаму Фрею не сохранились (если не пылятся по сей день в каких-нибудь еще не рассекреченных партийных архивах). Наверное, все-таки любила. Иначе не поехала бы искать Ильича в Париже. Не мчалась бы через многие границы на короткие свидания с любимым. Последнее такое свидание произошло незадолго до начала Первой мировой войны. Лиза прямо об этом не пишет, но у меня создалось впечатление, что именно в эту последнюю встречу между ними произошло что-то, предопределившее последующий разрыв.

Ранней весной 1914 года Елизавета К. в Швейцарии получила от Ленина письмо. Он спрашивал, не сможет ли она летом «прокатиться» в Карпаты, где можно было бы повидаться. Лиза согласилась. Ленин прислал другое письмо, где просил приехать уже не в Карпаты, а в Татры, причем остановиться не в деревне, а в «небольшом городке» (был указан адрес), где ее приезд не привлек бы к себе излишнего внимания. Когда Лиза прибыла в указанный городок, там ее встретил товарищ Ленина Яков Ганецкий и сообщил, что Ильич приедет только завтра и поручил ему, Ганецкому, устроить ее в гостиницу и всячески опекать. Опекун чем-то не понравился Лизе. На следующий день появился Ленин. Все втроем они пообедали. Затем Владимир Ильич и Елизавета К. провели вместе несколько часов, и Ленин уехал из города вместе с Ганецким. Лиза отправилась в Швейцарию на следующий день. Ее удивило, что в ее паспорте не было проставлено никаких отметок о прибытии и убытии, и заподозрила, что эту любезность устроил Ганецкий, возможно, как-то связанный с австрийской полицией. Кстати сказать, паспорт у Елизаветы К. был не русский. В свое время, еще до встречи с Лениным, она вышла замуж за иностранного подданного и приобрела соответствующее гражданство. Лиза, носившая фамилию мужа, прямо не указывает, какое именно гражданство, но по ряду признаков можно догадаться, что французское. Они с мужем давно уже разошлись, но официально развод не оформили.

Город, где произошла последняя встреча влюбленных, — это, скорее всего, Закопане — известное курортное местечко в Татрах. Приезд туда двух туристов-иностранцев в разгар сезона не мог вызвать никаких подозрений. Именно Закопане упоминал Ленин еще в конце апреля в письме социал-демократу Г. Л. Шкловскому в качестве одного из мест, где он может провести лето. Но в конце концов они с Крупской остановились в Поронине. Поездка же в Закопане (или какой-то другой город) для свидания с Елизаветой К. делалось под предлогом встречи с тем же Ганецким, чтобы Надежда Константиновна ничего не заподозрила. А через несколько дней после свидания, 28 июня 1914 года, прозвучали выстрелы в Сараево, поразившие наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда. Вскоре разразилась Первая мировая война. Связь между Лениным и Елизаветой К. оборвалась.

Лиза переехала во Францию, а вернуться в Россию смогла только в 1916 году. До нее доходили слухи, что после начала войны Ленин был арестован австрийскими властями, но потом его отпустили в Швейцарию. Как-то раз в парижском кафе на Монпарнасе Елизавета К. случайно увидела Ганецкого. Вот как она запомнила эту встречу: «Он делает вид, что не узнает меня и, по-видимому, даже не очень доволен встречей. Но я подхожу к нему без всякого стеснения и говорю: «Вы здесь?» «А почему бы нет?» «Да ведь вы же были в Австрии и, кажется, в дружбе с австрийскими властями. Как же это вы попали сюда? А где Ленин?» «Как я попал в Париж? Это мое дело. А что касается Ильича, то он поживает превосходно. Он в Цюрихе. Могу вам дать его адрес, т. е. адрес, по которому ваше письмо дойдет до него». «Правда ли, что он был арестован в Галиции?» «Совершеннейшая истина. Только благодаря мне он смог выскочить невредимым из этой грязной истории». И «товарищ Ганецкий» рассказывает мне, что, узнав, что Ленин арестован как «русский шпион» в небольшом местечке в Карпатах, он отправился туда, — к счастью, вовремя, чтобы вырвать Ильича из рук полицейских. «Я приехал как раз, когда бедного Ильича допрашивали. Я прервал допрос и добился освобождения Ленина. Мне удалось его спасти». «Но позвольте, как же это вы, польский социал-демократ из русской Польши, могли вмешаться в дела австрийской полиции, да вдобавок во время войны?» «У меня в Австрии есть очень влиятельные друзья. Они вмешались в Вене, и правительство дало приказ не тревожить больше Ленина и дать ему выехать в Швейцарию». «Странно!» «Ничего удивительного. В Вене знали, что Ленин — против царизма. А враги наших врагов — наши друзья. Ленин делает то, что всякий русский революционер и интернационалист обязан делать: он пользуется случаем, чтобы раздавить царизм». «Да, но победа Германии может раздавить также Россию, Францию и Бельгию». «Что же делать? Приходится выбирать. Германия выше всех других во всех отношениях, и ее рабочее движение неизмеримо выше всех других»: И «спаситель» Ленина спешит откланяться».

Конечно, трудно сказать, насколько точно двадцать лет спустя Лиза передала свой разговор с Ганецким. На нее могли повлиять позднейшие публикации о финансировании большевиков со стороны Германии и Австро-Венгрии, беседы на эту тему с Алексинским — одним из инициаторов обвинений против Ленина в шпионаже в пользу Германии. Елизавета К. сама отмечает, что когда в 1916 году вернулась в Петроград, то рассказала о разговоре с Ганецким одному своему приятелю (уж не Алексинскому ли?). Тот в ответ указал ей на одну немецкую журнальную статью о «пораженческой пропаганде», организуемой германским генеральным штабом среди русских и украинских социалистов, и об аресте Ленина в Австрии. Однако вместо этого последнего сюжета в журнале было белое пятно цензурной вымарки.

А уже после войны в одном французском сборнике документов Елизавета натолкнулась на секретный доклад германского Генштаба, составленный еще в 1911 году. Там излагался план организации беспорядков в стане потенциальных противников — в России и во французской Северной Африке, причем эти беспорядки должны были быть подготовлены заранее и иметь «руководящую голову», чтобы сковать часть неприятельских сил в период войны. После знакомства с этим документом Лиза, по ее утверждению, прозрела. Ей все стало ясно: «Приготовляясь к войне, Германия и Австрия готовились не только в военной области, но и в политической. Для этого германское и австрийское правительства поощряли деятельность русских революционеров. Чтобы держать их под своим контролем, австрийское правительство (по соглашению, разумеется, с Берлином) пригласило через посредников (Ганецкий!!) Ленина переехать в 1912 году в Австрию — «работать против царизма». Арест Ленина в ноябре 1914 года (в действительности — в августе. — Б. С.) был произведен только для того, чтобы вынудить у него письменное заявление и формальное обязательство сделать все от него зависящее, в целях «военного поражения царизма». С этой минуты Ленин больше не был свободен в выборе направления. Имя Ганецкого во всем этом более важно, чем все те имена, которые упоминались до сих пор в связи с этим, доныне столь таинственным делом…»