Валерий Золотухин - Таганский дневник. Кн. 2

Люди наговорили Вам про меня дурное. Не собираюсь ни оспаривать их, ни оправдываться. Время и история Театра на Таганке рассудит нас. Одно скажу: нельзя, недопустимо, прикрываясь Вашим именем, топтать другого. В этом я стоял и стою до конца, и эти разногласия не между Вами и мной, а между мной и некоторыми из моих коллег.

Их обвинения в моей беспринципности мне смешны. Любимов и Эфрос не те два стула, когда можно сидеть на одном, на другом или между. Это два явления одной культуры, которая, как известно, неделима. И ни Смехову, ни Золотухину, ни генсеку Горбачеву не дано их судить и рассуждать в праздности и озлоблении, кто из них какое место занимает (не по чину, матушка), тем более желать во имя преданности одному физической смерти другому. Да-да, было, не удивляйтесь. Говорю Вам об этом первому. И если я согрешал против Вас словом, то в пылу полемики и раздражения, в силу обстоятельств. Простите меня. Позволю напомнить в связи с этим слова Иисуса, сына Сирахова, ст. 14: „Расспроси друга своего, может быть, не говорил он того, а если сказал, пусть не повторяет того“.

Ст. 16: „Не всякому слову верь“.

Ст. 17: „Иной погрешит словом, но не от души, и кто не погрешил языком своим“.

Особенно важно последнее — кто не погрешил словом? Я считаю себя Вашим учеником, я пришел к Вам из театра им. Моссовета, где проработал всего один сезон. И 20 лет работы с Вами — это и есть мои профессиональные университеты. И, что бы ни случилось, кровная эта связь измениться уже не может, это — данность. Я молюсь за Вас и семью Вашу. Кланяюсь Катерине, привет Петру Юрьевичу. Парень большой, уже и величать пора. Храни Вас Господь!

С уважением и любовью, В. Золотухин». 17 октября 1988

Понедельник. Мы покидаем Афины

Счастье заключается в том, чтобы кого-то осчастливить. На холме Акрополя я видел себя с Ирбис и Тамарой. Я понимаю Альцеста: «Чтоб я гордиться мог, как любовь моя вас дарит благами земного бытия». Я плачу. Да, я не общественный человек, я эгоист, одиночка норный. Я подозреваю, что верность очень близка к гордости. Ведь Эфрос, в сущности, был очень гордым человеком, он знал секрет, он им владел, этим секретом, он хотел открыть, отомкнуть Таганку. И он бы ее отомкнул, он бы развернул любовь к себе, но слишком сильна была привязанность, мистическая привязанность и вера труппы в отца, в хозяина, в Любимова.

Николай — человек действительно нежный и заботливый. В туалет ко мне пришел с анальгином, искал лекарства для моего живота. Сам же сказал: «Хватану виски!» Почему-то хочется ему удачи пожелать.

22 октября 1988

Суббота

Написал письмо Пащенко, лягнул и Распутина невзначай. Ну, в самом деле, как в темной бане собрались они мракобесничать в Иркутске, перед миллионной страной глупости говорить.

Увидел вчера у Николая шрам аппендицитный и вспомнил, как мы с Шацкой приходили к нему в больницу, что рядом с театром. Помнит ли об этом Николай? И как он относился к нам, любопытно! Поговорить с ним сердечно, без задней мысли не удается. Хочу передать Жанне строчки — любопытно, что скажет Жанна, какое мнение обо мне возникнет у нее. Хотя, с другой стороны, к чему?

26 октября 1988

Среда, мой день

А в Москве дела гнусные — на волне былой славы Дмитрий Певцов, Мальчиш-Плохиш. Конечно, это все дело рук К. и X. Многим не по шерсти, что Любимов на коне и «Годунов» признан лучшим спектаклем сезона. В «Советской культуре» укусы появились. Теперь нападают прямо на Губенко, что он не ставит спектакли, а восстанавливает, а Филатова и Смехова встречают аплодисментами после истории в «Современнике». Не тебе судить, сопляк, и мешать все в одну кучу. Сами разберемся. И про пьянство осветил сполна, и про саботаж главным исполнителем спектакля «На дне». Это Дима Ванечке припомнил речь его на паспортном контроле по прилету из Испании.

7 ноября 1988

Понедельник

Замечательный ответ Кости Щербакова Певцову в «МН». Просто и убедительно. Что бы я делал на месте Певцова? Кто его успокаивает?

8 ноября 1988

Вторник

Вчера на «Годунове» был Вайда. Зайдя в кабинет Губенко, я застал их за беседой о предполагаемом сотрудничестве, чтобы Вайда сделал постановку. Губенко сетовал на труппу, опасаясь, что окончательно распадется. Вайда о Европе. — «В Европе работать в театре негде, можно наколоться на дилетантов, на самодеятельность». Оговаривали название.

«Терпи, нетерпеливое сердце!»

Разговоры с Хвостовым о Певцове, Смехове и Яковлевой, и все неприятные. Хвостов убежденно мне заявляет, что у Певцова вся правда и все возмущены! Истины в этом театре не добьешься. Надо замолчать, замолчать и писать.

13 ноября 1988

Воскресенье

650 000 — таков объявленный тираж книги Марины Влади с правом переиздания. Это, значит, все издательства (Воронеж и пр.), как «Мастера и Маргариту», переиздадут эту книгу, наводнят ею страну, и наконец-то удовлетворится обывательское любопытство. Без единой купюры.

16 ноября 1988

Среда, мой день

Прочитал «Роман летел к развязке» — Ивинская о Пастернаке. Судьба, жизнь, любовь. Жалко, ужасно обидно, что она не родила ему. Проклятое время, выкидыш… Боже, Боже мой! Все огромное, талантливое, кажется, в чем-то и с твоим романом жизни перекликается, и ищешь, тщетно, может быть, аналогии. Ах Боже, Боже мой! Полдня говорю «люблю» одной, полдня — другой. Вру напропалую, спасает Кузькин. Принесли билет и командировку в Норильск

18 ноября 1988

Пятница

В «Юности» публикация о работе над спектаклем «В. Высоцкий». Какое-то неприятное ощущение, как от не очень чистой игры. И вот беда — тогда позволительно и Певцову говорить.

«Когда меня изгнали из СССР…» — вот эта самая противная для меня фраза в любимовском построении оправдательного слова. Он пытается внушить, и многим он мозги запудрил, что его, якобы, выдворили, выслали из России. Как ему хочется, чтоб было, как у Солженицына! Зачем? Меня тошнит от его интервью — «все не так, ребята…» И очень много слов говорится о высокой художественности спектакля «Живой». Ах ты, беда какая! Какие же векселя оплачивать скоро придется! Как мне противны эта шумиха, показуха. Неужели без них нельзя обойтись?!

Ведь куда правильнее и честнее было бы даже такое: «Стало невыносимо жить, работать, я покинул СССР под первым предлогом, лишь бы не видеть, не слышать, не участвовать». Ведь так оно и есть… чем глупостями добиваться лишения гражданства.

Валерий! Чего ты себя распаляешь?! Оставь ты этого старика в покое, пусть он играет как умеет. Важно что? Чтоб приехал, чтоб был здоров, чтоб был в форме и выпустил хороший спектакль. Время всех рассудит и все разложит по полкам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});