Петроний Аматуни - На крыльях

Планирую... Моторчик чуть шелестит на малых оборотах, и вот уже совсем подо мною земля. Вот и канава. Осторожно отдаю ручку от себя (чтобы не перестараться) и добро прикладываю свой У-2 колёсами к насыпи, что вдоль канавы.

Что же произошло?

А вот что: часть кинетической энергии самолёта при ударе земля мгновенно вернула и как бы оттолкнула от себя машину в направлении вверх и даже чуть назад, сильно затормозив скорость полёта.

Мой умный У-2 сердито отскочил от земли метра на два, плавно, кренясь с крыла на крыло, перелетел через канаву и дорогу и почти без скорости плюхнулся на траву, прокатился немного и стал.

Как тут не воздать должное «козлу»!

Однако взлетать ещё замысловатее с этого чёртового места. Хорошо, что сегодня задул подходящий ветрило, да ещё с востока: сама природа помогает мне. Через часок ко мне пришлют бойцов, и я с их помощью взлечу.

Поскорее бы! На базе наверняка меня ожидает ещё какое-нибудь интересное задание. А пока ещё раз вымерю площадку и проверю свои расчёты для взлёта...»

На боевом задании

За окном разгулялась непогода: тёмный, песчаный смерч, изгибаясь, мчался меж двух рядов домов и всасывал в себя с мостовой, как гигантский пылесос, обрывки бумаги, папиросные коробки, всякий мусор и даже крутил над землёй газеты и журналы, видимо, только что похищенные им из киоска «Союзпечати».

Со свистом и воем, от которого вздрагивали стёкла окон, мчался он вперёд, загоняя прохожих под случайные навесы и во дворы. Позади смерча оставались пыльные спиральные следы.

Несколько восхищённых мальчишек радостно приветствовали его и, размахивая руками, бежали вдогонку.

Солнечные лучи мгновенно поблекли и как бы растворились в пылевом вихре, вершины деревьев гибко и покорно клонились к земле под напором ветра. Улицы пустели.

— Свежий ветерок! — произнёс Пашков и улыбнулся: в колоссальной силище непогоды заключалась огромная энергия.

Позади неслышно открылась обитая дерматином дверь и чей-то голос вежливо произнёс:

— Товарищ Пашков, можете пройти к командующему.

Иван Фёдорович с трудом оторвался от окна, беглым взглядом проверил в зеркале, в порядке ли форма, и вошёл в кабинет.

... Суть нового, на этот раз правительственного задания сводилась к следующему: надо срочно пролететь несколько сотен километров в северной части Европы и затем... вернуться. Это — с точки зрения лётной...

За окном всё ещё буйствовала непогода. Иван Фёдорович глянул на часы: уже поздно. Но над Ленинградом призрачно сияла белая ночь. Лётчик вздохнул. Свежий ветерок — это хорошо для полученного им задания, а вот белая летняя ночь — плохо...

Взлетев на своем двухмоторном самолёте, Пашков взял заданный курс и набрал 3000 метров. Полчаса спустя Ленинград остался далеко позади. Внизу, к рощам и перелескам (на холмах и в долинах), к берегам бесчисленных озёр кое-где липли белые пушистые клочья тумана, точно здесь проходил недавно сказочный великан с мешком хлопка на спине, а мешок был открыт и ветром изредка выдувало из него белые комки.

В зелёных садах прятались небольшие селения. Дважды прошли под самолётом серебристо-голубоватые струны осушительных каналов, показался населённый пункт, походивший сверху на белую квадратную решётку с зелёными сотами.

Впереди вставали из-за горизонта крутые склоны приземистых гор, а правее темнела громада грозового фронта. У подножья высоких холмов, прямо под самолётом, в жёлтых песках разбежались тонкие жилки речушки.

Пролетев речку, Пашков свернул влево.

Всё отчётливее вырисовывались впереди тёмные тучи, которые, клубясь, низко висели над лесами и озерами. Нижние края туч разлохматились и косыми дымчатыми полосами тянулись к земле... Яркой, огромной искрой вспыхнула первая молния.

— Подоспели вовремя! — сказал бортмеханик. — Начинается...

Он повернулся к бортрадисту и спросил:

— Выключил рацию?

— Пришлось, — сердито ответил бортрадист.

— Ничего, пока обойдёмся без радио, — сказал Пашков.

Чем ближе подлетал самолёт к облакам, тем неприветливее и суровее встречали они лётчиков. Быстрые порывы ветра с протяжным пулом ударяли в самолёт, то накреняя его на крыло, то подбрасывая вверх. От грозового фронта отделилась рваная туча, коричневато-серая, бесформенная и полезла куда-то ввысь, закрывая голубой клочок неба.

На окнах кабины скользили первые крупные капли...

Резкая болтанка стала усиливаться. Самолёт вошел в грозовой фронт и приближался к его самому бурному месту. Обойти грозу стороной нечего было и думать: боевая обстановка не позволяла сворачивать с заданной линии пути.

Оставалось пробивать грозу напрямик.

Это всегда считалось недопустимым, но, если есть боевой приказ, экипаж должен пробиться сквозь грозы и бури!

Пашкову казалось, что они летят в этих чёрных облаках целый час, но когда он глянул на часы, то не удержался от возгласа удивления: они летели в грозе меньше 10 минут!

Он хотел поделиться своими мыслями по этому поводу с бортмехаником, но не успел произнести и слова, как штурвал вырвало из рук и началось что-то невообразимое, самолёт беспорядочно падал на землю.

Пашков поймал руками штурвал, но что с ним делать, куда его крутить, отжимать или брать на себя — не знал: от сильной болтанки приборы давали неверные показания. Да и настала такая минута, когда штурвал сам «заходил» в руках пилота с такой силой, что преодолеть её было почти невозможно.

Экипаж потерял представление о пространственном положении самолёта и был вынужден отдаться на милость стихии. Это длилось, может быть, две, а возможно, три или пять минут, но зато таких минут, что их никогда не забудешь, даже если «зайдёшь на второй круг» и проживёшь дважды...

Самолёт вывалился из облаков, как из куля, который кто-то яростно тряс, вытряхивая из него всё содержимое.

Но теперь, выскочив на свет и увидев землю, Пашков сумел выровнять машину и вернуть в положение горизонтального полёта.

Страшное осталось позади...

Пашков оглянулся: там всё кипело и бурлило, потоки воды низвергались на вершины холмов, от них шёл пар. «Земля банится!», — весело подумал Пашков и облегчённо вздохнул.

— Дал нам Илюша жару! — смеясь, воскликнул бортмеханик.

Им, только что избежавшим смертельной опасности, стало весело.

— Черти бы взяли этого Илюшу, лучше не связываться со святыми, — беззлобно выругался Иван Фёдорович. — Сколько высоты из-за него потеряли!

— Наберём, командир.

— Конечно, наберём! — крикнул командир корабля и сейчас же всё внимание направил опять на выполнение боевого задания, будто и не было в его жизни этого беспримерного по риску полёта. — Значит, так... Где мы находимся? Дай-ка карту. Так-с... Понятно. В основном только время и высоту потеряли, а с пути не сбились...