И станет солнышко в руках моих огромным солнцем. История женщины, которая поверила в любовь - Саша Зверева

налаживать бизнес. Было очень сложно. Грязное лобовое стекло, полдня в пробке в одну сторону, полдня в другую… Передвижение по улице перебежками. Снег летел мне за шиворот и прямо в глаза. А я повторяла как мантру, что нужно немного потерпеть. Опять включился режим «в ожидании лучших дней» вместо «я счастлива здесь и сейчас».

Мы расстались с нашим привычным производством, нашли новое, но сотрудничество было сложным – я плакала над испорченными платьями из красивого шелка, который присылала для пошива новогодних платьев из Лос-Анджелеса. Ездила на производство сама, объясняла на пальцах, какие должны быть швы и отвороты.

Потом улетела на десять дней в Казахстан, где встретила Новый год в одиночестве, давая по два концерта за вечер. Но именно эта поездка и выход новогодней коллекции дали мне возможность жить в Лос-Анджелесе и кормить детей последующие полгода.

Я так сильно измучилась на гастролях, что на 10-й неделе беременности очень сильно заболела. Когда вернулась в Москву, меня изолировали от детей: они жили у моих родителей за городом, а наша няня выхаживала меня в квартире на Ленинском проспекте бесконечным чаем, лимонами, цитросептом и тигровым бальзамом. Я просто отлеживалась несколько дней.

И вот Таиланд! А-а-а-а, тот самый неловкий момент, когда на 12–13-й неделе животик уже не втянешь. Мне так было хорошо и одновременно плохо. С Димой отношения разладились. Он улетел на другой остров, а потом еще куда-то. Я чувствовала себя очень одинокой. Не конкретно без Димы – а вообще без пары. В таком уязвимом положении! Сейчас я понимаю, что в то время я просто привыкала через боль жить одна, надеяться только на себя, засыпать и просыпаться постоянно одной, носить продукты из магазина самостоятельно… Мы делали красивые фотосессии с еще совсем маленьким животиком, но на фото не было видно, что я беременна. Я приучила себя ходить в спортзал, и мне нравилась эта игра: после тренировки фотографировала себя в удачном ракурсе, выкладывала фото в «Инстаграм» – и все подозреваки сразу сдувались.

Лев, который на тот момент активно набирал массу в моем животике, полюбил манго. На завтрак я съедала два-три сочных тайских фрукта, потом в обед и перед сном. Целый ритуал был: уложить детей, проверить все щели в их спальне на предмет насекомых, напшикать спреем с лемонграссом и зажечь по периметру балкона ароматизированные палочки (заботилась, чтобы ни один тайский комаришка не проник в наши спальни).

Я устраивалась на балконе в шезлонге с нарезанным манго, закидывала ноги повыше и набирала в FaceTime моего друга Джульку. Так я чувствовала себя не очень одиноко. Слушала комплименты, рассказы о том, какая сейчас зима в Лос-Анджелесе. Он показывал мне дожди. Мы обсуждали, что нужно сделать и куда Джулиану заехать, чтобы к нашему приезду арендовать для меня с ребятами постоянное жилье.

Диму я как-то потеряла из виду. Это был самый сложный год наших взаимоотношений, полный взаимных претензий. Так получилось, что после той самой встречи в ноябрьском Лос-Анджелесе настоящей близости между нами больше не было. Дальше мы общались как друзья и на сближение не шли.

* * *

Как-то утром я встала очень рано. Посмотрела в зеркало – в нем отразилась загорелая худенькая мордашка. Я надела белое обтягивающее платье с кружевом по низу. На 15-й неделе животик стал виден более отчетливо. Сверху – тонкий свитшот, и животик снова спрятался. Легкие сникеры на ноги.

Дети спали. Я тихо вышла, завела наш байк. Утренний теплый тайский островной ветер развевал мои волосы, выбившиеся из-под стильного шлема. Возле аэропорта Самуи я припарковала байк и села на скамеечку у выхода. Я улыбалась и смотрела на выходящих людей. Крутила телефон в руках… Но телефон молчал.

Пассажиры стали редкими, я постепенно перестала улыбаться. Встала со скамейки и начала ходить вокруг нее. И вдруг из-за угла показалась крепкая мужская фигура. Я улыбнулась и приветствовала своего друга: «Hi, Julian! How are you?» («Привет, Джулиан! Как ты?»)

Пролетев за двадцать часов вокруг Земли, передо мной стоял мой американский друг. И вот меня посадили вторым номером на байк, ручка газа – до упора, заднее колесо немного заносит, я повизгиваю, хохочу и бью Джульку ладошкой.

Пока мы искали Джулиану жилье, его приютили мои русские друзья, учили пить водку и ругаться плохими словами. А он учил их говорить по-английски. Стало намного веселее! Теперь у меня есть крепкое плечо и друг, с которым много путешествуем по острову.

Он целыми днями играет с моими детьми в бассейне и катает меня на байке. Именно на Самуи мы вместе заходим в магазин малышковых вещей, и я покупаю первый костюмчик для Льва – его же и надену позже на новорожденного сына.

Веселая неделя пролетела незаметно. Джулиан улетел назад в Лос-Анджелес. Мы остались еще на полторы недели. Я не считала нужным показывать публике все подробности и дозированно подавала информацию. Я и сейчас тщательно фильтрую события личной жизни, предпочитая не показывать всех лиц и перемещений по земному шару. Правда, теперь я записываю в заметки все жаркие истории и повороты судьбы. Они явно войдут в другую книгу.

Глава 14. Новый взлет

По возвращении из Таиланда в Москву мы очень быстро собрали чемоданы. Часть вещей оставалась у моих друзей в Лос-Анджелесе, велосипед забрал к себе Джулиан. На момент нашего прилета он уже ждал в аэропорту. А у меня снова закружилась голова от запаха мечты и океана, от печати на пребывание в США до следующего февраля.

Мы приехали в «Шорс», где нас не заселили. Я показала выписку со счета в американском банке на $20 000. (По закону ты обязан иметь такую сумму на счете для проживания в стране.) Но, как оказалось, им требовался еще и чек на сумму депозита (первый и последний месяц оплаты). Я предложила внести депозит наличными (заняв у друзей), а на следующий день привезти чек в обмен на оставленные деньги. Мне очень хотелось уже отдохнуть, вытянуть ноги после перелета на 18-й неделе и разгрузить детей. Нам просто нужно было переночевать. Но американцев тогда не волновало ничего. Я, конечно, разозлилась на их «I am sorry» («Простите») – но я всегда