Великие джазовые музыканты. 100 историй о музыке, покорившей мир - Игорь Владимирович Цалер

произведет какое-нибудь подобие фурора, но этого не случилось, реакция слушателей была сдержанной. Вечер продолжился Sophisticated Lady с участием баритон-саксофониста Гарри Карни и Day In, Day Out. Как позже выяснилось, это было затишье перед бурей. Дюк объявил, что сейчас будет исполнено «что-то из нашего старенького из 1938 года»: пара блюзов, Diminuendo In Blue и Crescendo In Blue, объединенных импровизированной частью в исполнении тенор-саксофониста Пола Гонзалвеса. Эта импровизация стала не только переломным моментом в карьере Эллингтона, но и поворотной точкой в развитии джаза.

Эти две пьесы сами по себе — эксперимент. Они вышли на двух сторонах пластинки в семьдесят восемь оборотов в минуту, что в 1937 году выглядело небывалой новацией: джазовая пьеса из двух частей, которой тесно в рамках стандартной пластинки. За несколько лет до Ньюпорта Дюк Эллингтон уже экспериментировал с ними: в Карнеги-Холл в 1940 году два блюза объединялись бессловесным вокальным пассажем. На этот раз он решил использовать для связки саксофонное соло, передав его Гонзалвесу. Тот уже играл соло в этом месте ранее, но оно, как правило, не было слишком продолжительным. Здесь же Эллингтон велел ему дуть в свой инструмент до тех пор, пока он чувствует кураж, и обещал поддержать. После двух фортепианных квадратов завершения Diminuendo In Blue наступил подходящий момент для саксофонной импровизации, и Пол Гонзалвес ушел в отрыв.

Вооруженный своим саксофоном «Селмер» с железным мундштуком, Гонзалвес с закрытыми глазами достаточно просто, но вдохновенно играл двадцать семь квадратов, около шести минут. Его поддерживали барабанщик Сэм Вудьярд и сам Эллингтон, который лишь пунктирно брал аккорды на фортепиано и периодически подбадривал солиста криками. Произошло чудо — во время соло толпа вдруг поднялась на ноги. Раздались хлопки и выкрики, а через минуту весь зал буквально ревел от восторга. Те, кто собирался уходить, вернулись на свои места, завороженные музыкой. Уравновешенные слушатели вдруг начали плясать в проходах — последовав примеру красавицы блондинки в черном вечернем платье, по имени Элейн Андерсон, которая первой почувствовала заряд невероятного соло и вскочила на ноги.

За кулисами сидел Джо Джонс — барабанщик оркестра Каунта Бейси, он читал газету и отпускал шуточки. Увидев реакцию публики, Джонс показал оркестрантам большой палец, потом скрутил газету и сам начал колотить ею по коленке. Когда соло закончилось, Гонзалвес едва стоял на ногах и улыбался, пот стекал с него ручьем (в будущих выступлениях его соло удлинится до шестидесяти квадратов!). Эллингтон сыграл импровизацию на фортепиано в течение еще двух квадратов, и весь оркестр перешел к Crescendo In Blue, завершив выступление высокими нотами трубача Кэта Андерсона. Две пьесы почти двадцатилетней давности произвели невероятный эффект.

Публика ходила ходуном. Дюк успокоил толпу, объявив: «Если вы слышали о саксофоне, то вы слышали о Джонни Ходжесе». После этого самый известный саксофонист оркестра, к вящему восторгу слушателей, сыграл два своих самых известных номера: I Got It Bad (and That Ain’t Good) и Jeep’s Blues. Толпа отказалась расходиться, и Дюк позвал Рэя Нэнса спеть Tulip Or Turnip. Организаторы фестиваля почувствовали, что мероприятие выходит из-под их контроля, и попытались приостановить концерт, который шел уже своим чередом, но наткнулись на яростное сопротивление публики, не желавшей отпускать оркестр со сцены. Время было под час ночи, но крики и свист не смолкали — все хотели еще и еще свинга.

Дюк сказал импресарио Джорджу Уэйну, что он собирается закончить шоу и хотел бы поблагодарить зрителей, но, подойдя к микрофону и подождав, пока крики стихнут, объявил, что у него есть «заявка на игру Сэма Вудьярда в Skin Deep» — этот номер был написан бывшим барабанщиком Эллингтона Луисом Беллсоном. Барабанное соло было последним номером программы, а потом лидер оркестра попрощался с публикой под Moon Indigo. В своем прощальном слове он поблагодарил слушателей за «тот прекрасный способ, которым вы вдохновили нас в этот вечер». Волшебный вечер завершился фирменным заявлением Эллингтона: «Вы очень красивые, очень милые, и мы вас безумно любим!»

Зрители в ответ совершенно искренне полюбили Дюка Эллингтона и его музыкантов: все в тот вечер чувствовали, что присутствуют на историческом событии. Казалось бы, давно списанный со счетов оркестровый свинг вновь доказал свою жизнеспособность, слушатели — и даже критики — снова в него поверили. Один-единственный концерт (можно даже сказать, одно-единственное соло) спровоцировал новое увлечение джазом во всем мире, и двери звукозаписывающих компаний вновь открылись для «старичков» вроде Луи Армстронга и Дюка Эллингтона, которые за пять лет до этого словно отстали от времени.

Своим появлением на сцене Ньюпорта-56 Дюк Эллингтон придал своей карьере второе дыхание. Сам он говорил: «Я родился на джаз-фестивале в Ньюпорте». Фирма Columbia Records записала концерт, скоро вышел и соответствующий альбом, ставший для Эллингтона бестселлером (впрочем, запись была изрядно подчищена в студии). 20 августа 1956 года «виновник торжества» очутился на обложке журнала Time и с тех пор пользовался неизменной славой до конца своих дней. Эллингтон, который не менялся вслед за модой из гордости, теперь без проблем сотрудничал с различными музыкантами, представляющими разные формы джаза, и в следующее десятилетие записал некоторые из своих лучших работ.

Послушать

Duke Ellington. Ellington At Newport 1956: Complete (1999)

Columbia/Legacy

На волне успеха фирма Columbia быстро выпустила концертный альбом, но тут не обошлось без обмана: концертного материала там было меньше половины! Дюк Эллингтон решил, что в выступлении было слишком много ошибок, так что оркестр через пару дней после фестиваля записал часть музыки в студийных условиях, а продюсер Джордж Авакян объединил студийные наработки с частями концертного варианта. Специально наложенные аплодисменты были призваны скрыть тот факт, что Пол Гонзалвес играл не в тот микрофон и вообще местами был не слышен на записи (повторять свое соло в студии он наотрез отказался). К счастью, в 1996 году в архивах «Голоса Америки» была обнаружена другая запись, и на переиздании 1999 года с помощью цифровых технологий пленка с «Голоса Америки» и запись Columbia Records были объединены. Появилась подлинная стереозапись самого знаменитого концерта Дюка Эллингтона за последние полвека, и на этот раз соло Гонзалвеса слышно отчетливо, как и подлинные крики радостной публики. Студийные записи представлены здесь отдельно, что совершенно справедливо.

«Джаз в летний день»: невыносимая легкость бытия 

За полвека джаз успел переместиться из публичных домов Нового Орлеана на роскошные курорты. Первый фестиваль в Ньюпорте, штат Род-Айленд, в 1954 году вызвал благожелательные отзывы даже снобов, которые писали в своих обзорах о том, что было бы неплохо провести