Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах - Вадим Юрьевич Солод

полиции и провокаторов, была признана министром МВД В. К. Плеве «противоправительственной». Ранее находившийся под сильным влиянием С. В. Зубатова министр решил кардинально изменить свою позицию по отношению в «оперативным провокациям» отделения по охранению общественной безопасности и порядка Департамента полиции, и время показало, что в этом случае он оказался абсолютно прав.

В специальной инструкции для сотрудников «охранки», отвечавших за агентурную работу, указывалось:

«Залог успеха в приобретении агентур заключается в настойчивости, терпении, сдержанности, также осторожности, мягкости, осмотрительности, спокойной решительности, убедительности, проникновенности, вдумчивости, в умении определить характер собеседника и подметить слабые и чувствительные его стороны, в умении расположить к себе человека и подчинить его своему влиянию, в отсутствии нервозности, часто ведущей к форсированию. Изложенные качества каждый занимающийся розыском офицер и чиновник должны воспитывать и развивать в себе исподволь, пользуясь каждым удобным случаем».

С. В. Зубатов отмечал в своём очередном донесении министру: «Удовлетворите их (революционеров — Авт.) потребности, и они не только не полезут в политику, а выдадут вам всех интеллигентов поголовно». И ещё постоянно требовал от подчинённых, чтобы те обращались с агентом «как с женщиной, с которой вы состоите в тайной связи, — одно неосторожное движение, и вы её опозорите».

Усилиями неутомимого Сергея Васильевича были введены обязательное фотографирование и регистрация преступников.

До 1 июля 1903 года оперативная съёмка производилась исключительно в павильонах Сыскной полиции, т. е. фотографировались только преступники, «число которых каждый год доходило от 700 до 800, и никаких других работ не делалось». Только в результате проведённой реформы полицейская картотека была пополнена фотоматериалами, которые были связаны с местами совершения преступлений. Довольно скоро в картотеке «охранки» было более 20 000 персональных досье, в том числе там появилась регистрационная карточка Московского охранного отделения № 0-Ш — 08–3037 на Маяковского В. В., 1893 года рождения.

По филёрским рапортам, боевик Владимир Маяковский оказался связан с Евно Азефом — легендарным двойным агентом и фигурантом сотен секретных донесений, который на протяжении 16 лет верой и правдой служил режиму, состоя на оперативной связи с начальником Петербургского Охранного отделения полковником А. В. Герасимовым

Как впоследствии написал о нём Л. Д. Троцкий: «Могущественнейший террорист, состоящий при департаменте полиции; довереннейший агент, организующий убийства министра внутренних дел и великого князя, — разве это не титаническая по своим внутренним противоречиям фигура, далеко выходящая за рамки человеческого и только человеческого?»

Евно Азеф. Фото из агентурной картотеки полицейского департамента

Когда 5 марта 1917 года Временным правительством «для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других высших должностных лиц» была организована Чрезвычайная Следственная Комиссия (ЧСК) во главе с адвокатом Н. К. Муравьёвым, то особое внимание при проведении допросов её члены, в большинстве своём сами адвокаты, обращали внимание на организацию работы именно с нелегальной агентурой. Как стало известно ЧСК из документов Департамента полиции, наиболее подходящими для привлечения к нелегальной работе считались арестованные по политическим делам, слабохарактерные, разочарованные или обиженные партией, а также нуждающиеся материально, бежавшие из места ссылки, ранее подвергавшиеся преследованиям и т. д. Вместе с тем вербовка революционеров царской охранкой была вынужденной и рискованной мерой. На ненадёжность, порочность и аморальность «нелегалов» справедливо указывал начальник императорской дворцовой охраны полковник А. И. Спиридович[31]: «Слишком развращающе действовала подпольная революционная среда на своих членов своею беспринципностью, бездельем, болтовнёю и узкопартийностью, чтобы из неё мог выйти порядочный чиновник. Он являлся или скверным работником, или предателем интересов государства во имя партийности и революции. Были, конечно, исключения, но они являлись именно исключениями».

Кроме того, пополнение агентурной сети тайной полиции за счёт членов революционного подполья неизбежно приводило к появлению «двойных» агентов, работавших одновременно и на полицию, и на антиправительственные организации. По итогам проведённого расследования комиссия поставила вопрос о том, что если в партии эсеров, признанной преступной, в течение длительного времени действовали двойные агенты, то не является ли с этой точки зрения антигосударственной деятельность самой системы «тайных осведомителей». Однако директор Департамента полиции М. И. Трусевич[32] в ходе своего допроса ЧСК, не вдаваясь в расшифровку этой коллизии, резонно парировал: «…департаменту полиции нужно было либо отказаться от борьбы с террором, либо остаться при тех средствах, которые были выработаны практикой в течение многих лет». Тогда председатель следственной комиссии Н. К. Муравьёв попытался образно и саркастически конкретизировать эту «практику» Департамента полиции: «Т. е. оставаться при Азефах больших и маленьких? Так что, по вашему мнению, в настоящий момент нет государства, которое не имело бы на своей службе Азефов и не совершало убийств очень высоких должностных лиц при участии, содействии или, по крайней мере, с ведома своего агента, получающего за это деньги?»

Разгром полицейского архива архива в Петербурге в период Февральской революции, 1917 г.

Как сообщил следствию бывший министр внутренних дел А. А. Макаров, секретные сотрудники были или у начальников губернских жандармских управлений, или главным образом у начальников охранных отделений. «У начальников губернских жандармских управлений они были главным образом в тех губерниях, в которых охранных отделений не было, — пояснял он. — Но главное сосредоточение секретных сотрудников было у начальников охранных отделений: они пользовались секретной агентурой в гораздо большей степени». Поэтому, по существовавшим правилам, руководство МВД не располагало информацией о конкретных агентах и, в частности, о деятельности Е. Азефа до момента его разоблачения. По понятным причинам полковник Герасимов скрывал информацию о столь значимом источнике. Для охранки это был достаточно «дорогой» сотрудник, получавший из спецфонда ежемесячно от 500 до 1000 рублей, так как он «…был близок к боевому делу, и, если бы надо было, ему не только тысячу, на и пять тысяч заплатили бы», — писал один из полицейских начальников. Благодаря совместным усилиям Евно Азефа и секретной полиции попытки Боевой организации эсеров организовать покушение на Петра Столыпина были неудачными, поэтому в октябре 1906 году боевое подразделение вообще было распущено.

Провокатор сдал место расположения штаб-квартиры Центрального боевого отряда СР, что позволило арестовать, а затем повесить Льва Зильберберга и Василия Сулятицкого — организаторов побега Бориса Савинкова из Севастопольской тюрьмы и покушения на петербургского градоначальника В. фон Лаунца.

Последовавшие позднее разоблачение Е. Азефа, убийство А. А. Петровым 19 декабря 1909 года начальника Петербургского охранного отделения полковника С.Г Карпова и П. А. Столыпина, совершённое агентом Киевского охранного отделения М.Е Богровым, привели руководителей Министерства внутренних дел в какой-то мистический ужас перед тайными сотрудниками и системой тотальной провокации, в какой-то момент ставшей неуправляемой.

После резонансного теракта в Киевском оперном театре ситуация в Департаменте полиции кардинальным образом изменилась. Теперь организаторы политического сыска уже не видели в используемой ими тайной агентуре эффективное средство борьбы с революционной