Александр Шумилин - Ванька-ротный

Ознакомительный фрагмент

— Нет! Этот совсем не похож на него! Этот, простите, безмозглый и лает как собака.

Но вернемся к Архипову. Несмотря на свою мягкость и обходительность, он был в высшей степени требовательным и волевым командиром. Он следил за служебной деятельностью офицеров роты и знал по фамилии почти всех солдат.

Он спокойно и без крика пресекал любую расхлябанность и нерадивость, делал это деликатно и тактично, не унижая достоинство офицеров или солдат. Луконин его откровенно избегал и боялся. Он помогал дружески молодым командирам взводов, успокаивал и подбадривал их в трудные моменты. Подойдёт, подморгнёт и скажет вполне серьезно, — Я приказы отдаю, чтобы их выполнять!

А теперь при встрече в штабе армии, я спросил его, — Мне продолжать ночные разъезды или сдать машину и отправляться в роту?

— Ты выполняешь приказ полковника, а мне подчиняешься по службе, как прежде.

Я ездил ночами по дорогам вокруг штаба армии и знал, что подмога мне в нужный момент придёт.

Старший лейтенант занимался делами роты, бегал по домам, встречал выходящих из-за Волги солдат, получал обмундирование и амуницию, выдавал оружие, составлял поименные списки.

Мелкие группы солдат и младшие офицеры продолжали просачиваться ночами и переправляться через Волгу. Теперь из всего состава бывшего батальона Архипов формировал одну стрелковую роту. Мы должны были выступить куда-то на фронт.

27 октября грузовик, миномёт, две ракетницы и три ящика мин я сдал на склад по распоряжению полковника. Мне добавили во взвод двадцать чужих беглых солдат, и я ушёл за лес в деревню, где стояла наша рота.

В тот же день вечером роту построили и объявили приказ, — "Новых рубежей и укрепрайонов нет, стационарные огневые точки и техника отсутствует. По указанию штаба фронта 297 батальон расформирован и в составе роты передается на пополнение в стрелковую дивизию". Все солдаты, сержанты, старшины и офицеры переводятся в стрелковые подразделения пехоты. Наша рота идёт на пополнение 119 с.

В один день всё изменилось и со всем было покончено. Наводчики орудий, замковые, заряжающие, электрики, связисты, оружейные мастера, саперы и минеры превратились в простых стрелков, носителей трехлинейных винтовок. Солдаты были страшно недовольны. Но, как говорят, приказ есть приказ! На горизонте играл полосатый закат. Вечер был сухой, воздух неподвижный. |Полосатое небо светило каждому по разному, одному дальнюю дорогу и долгую войну, а другим оно вещало быструю кончину, немецкий плен и тяжёлые раны.|

В нашей просторной избе собрались все сержанты и офицеры роты, это была наша последняя встреча и последняя крыша над головой. Завтра, когда рассветёт, рота построится и пойдёт в сторону Калинина к Волге. Для нас это было начало настоящей войны |жизни и смерти на земле|.

Всё, что мы до сих пор знали и слышали о войне, всё это была игра воображения! Из-под крыши этой избы мы сделаем [первый] шаг навстречу настоящей войне, тяжёлым испытаниям и неизвестности.

Каждому по-разному придётся пройти дорогой войны. Одному она будет долгой, а другим она вещала быструю кончину, немецкий плен и тяжелые раны.

Глава 5. Левый берег Волги

Октябрь-ноябрь 1941 годаМедное. Два танка. Бомбёжка. Левый берег Волги. Паром. Командир роты с двумя взводами уходит на правый берег Волги. Встреча с Женькой Михайловым. Бомбёжка.

Утром 29-го октября[54], после беготни и кормёжки, рота построилась в |походную| колону и походным маршем пошла на Медное.

Командир роты распорядился, чтобы я со своим взводом шёл замыкающим. Это его особое доверие, выраженное мне, таким образом.

Через некоторое время мы вышли на Ленинградское шоссе и повернули на Медное. Шоссе в то время было не широкое и во многих местах основательно разбито. Где выбитый до щебёнки асфальт, где участки засыпанные землей, а где просто развороченное воронками полотно проезжей части дороги. Война везде оставила свой след!

Мы подошли к Тверце и остановились у переправы. Мост около села Медного был разбит. С той стороны к плотам наплавкой переправы на подводах спускали раненых. Лошадей вели под узды. Лошади на плоты заходить упирались, их тащили на брёвна, они приседали. Одна за другой подводы с ранеными перебирались на нашу сторону. Мы стояли, смотрели на них, ожидая своей очереди.

Откуда их столько? Не туда ли мы держим свой путь?

В село Медное мы не зашли. Наведённая переправа была в стороне и выше по течению Тверцы. С дороги были видны дома и постройки. По краю бугра чернело несколько деревянных и одноэтажных каменных домов. Некоторые из них остались целы. А другие основательно пострадали от бомбёжки. Повсюду были видны глубокие и свежие воронки. Здесь накануне как следует поработала немецкая авиация.

Обойдя Медное стороной, мы свернули вправо, и пошли по мощёной булыжником дороге. Мы прошли километра четыре и впереди на обочине увидели немецкие танки. На боках у них красовались чёрные кресты, обведение белыми полосками. Танки стояли неподвижно, стволы орудий были опущены |вниз|

Выглядели они совершенно новыми. Ни вмятин, ни царапин, ни пробоин на стальной броне не было видно. Блестящие гусеницы были в полном порядке.

Почему их покинули немцы? Горючее кончилось? Испортились моторы? Но могло быть и другое, — подумалось мне. Я конечно фантазировал, и поэтому представлял себе ситуацию так: экипажи танков свои места не покидали, а сидят внутри и ведут наблюдение. Кто передвигается по дороге, сколько и в каком направлении проходит солдат?

Работая ключом, они могли передавать по рации эти данные. Люки танков плотно задраены. Все кто проходят мимо, смотрят на них и вполне уверены, что танки выведены из строя и их экипажи взяты в плен. А чтобы славяне не лазили во внутрь, люки наглухо закрыли.

Впереди шёл командир роты, за ним мимо танков прошли взвода, и вот наконец я тоже оказался около танков. Я позвал солдата, взял у него сапёрную лопату, залез на один из танков и пытался сапёрной лопатой открыть люк. Но сколько я не старался, сколько не пыхтел, у меня из этого ничего не получилось. Когда я ковырял лопатой крышку, мой взвод ушёл по дороге вперёд. А я у танка остался с солдатом |, у которого я взял этот саперный инструмент| Мне даже показалось, что там внутри кто-то есть.

Рота отошла по булыжной мостовой на приличное расстояние, и мне пришлось бросить своё занятие и |нам с солдатом| бегом догонять её.

Танки стояли на обочине дороги, около самой опушки леса, на перекрестке двух мощёных дорог. А рота, повернув направо, вышла на открытое пространство. Мы догнали свой взвод, и я перешел на шаг, чтобы перевести дух. Так некоторое время я шёл вместе со взводом, а сам думал о танках. Сказав старшине, что мне нужно поговорить с командиром роты, я побежал вперёд, обгоняя солдат. Командир роты увидел, что я бегу к нему, отошёл от колонны, остановился и нахмурил брови.