Куриный бульон для души. Чудо любви. 101 история о надежде, родственных душах и магии чувств - Эми Ньюмарк

Я и сегодня помню минуту, когда на меня снизошло озарение: барахтаясь в грязной воде рядом с ним, я подумала: «Он – тот самый». У него есть жажда приключений и прекрасное чувство юмора. В тот день мы залезли в его машину и оба хохотали до слез.

Я вышла замуж за Берна следующим летом. Прошло двадцать восемь лет с момента нашего купания в пруду. Пятеро детей, трое внуков и множество приключений спустя, мы все еще обожаем вместе смеяться.

Рэйчел Данстан Мюллер

Некоторые мужчины сбегают

Клянусь, что не могу любить тебя больше, чем в это мгновение, и все же знаю, что завтра буду любить еще больше.

Лео Кристофер

Я совсем не была идеальной. Скажу больше – мне очень многого не хватало. Поэтому мне было даже как-то странно и неловко лежать рядом с мужем. Прошло шесть недель с тех пор, как мне ампутировали всю правую ногу, бедро и таз в последней попытке избавить мой организм от агрессивного рака костей. Хирург сказал, что это был очень редкий вид ампутации. Он ожидал, что я, в свои тридцать два года, полностью смогу восстановиться – хотя и с отсутствием некоторых частей тела. Я определенно была уже не та женщина, на которой женился Рик.

По меркам большинства людей, мы с Риком и так были странной парой. Я – немного тучная и высокая, и он – невысокий и худощавый. Я обожала читать, а он годами не брал в руки ни одной книги. Но он был честным, трудолюбивым и легко мог рассмешить меня. Из всех мужчин, с которыми я встречалась, я знала, что Рик был тем единственным, с кем я хотела бы прожить «свое долго и счастливо». Но все же мне интересно, включил бы он в свою свадебную клятву слова «в болезни и здравии», если бы знал…

Мы были женаты уже пять лет, когда мне поставили диагноз. Мы очень любили друг друга, у нас рос маленький сын. Мы думали, для нашей семьи настало время пополнения, но меня беспокоило мое бедро. Прежде чем вновь забеременеть, я хотела убедиться, что все в порядке. В течение очень беспокойного года, от первоначального подозрения на простой бурсит до ужасного диагноза «рак», я пыталась быть сильной и не обращать внимания на растущую боль в бедре. До ампутации я перенесла операции, биопсию и реабилитацию, однако рак победил. Он не поддавался ни лучевой, ни химиотерапии, поэтому хирургическое вмешательство стало единственным способом спасти мою жизнь.

Итак, 6 января 1988 года я вступила в элитную группу пациентов, перенесших ампутацию под названием гемипельвэктомия. Мне не хотелось этого, но я знала: это мой единственный выход, если я хочу жить.

Мой муж стоял позади меня, когда хирург сообщил нам новости. Рик храбрился, но я чувствовала, как его руки все крепче и крепче сжимают мои плечи по мере того, как слова врача доходили до нас. Рак быстро перейдет в легкие.

Операцию хотели проводить уже на следующий день – 23 декабря. Услышав эту новость, я осталась на удивление спокойной. Почему-то я знала, что со мной все будет в порядке, однако доктор сказал, что не может гарантировать того, что я увижу Рождество в следующем году. Что ж, если это мое последнее Рождество и Новый год с семьей, то я хочу провести его на двух ногах! Я сказала своему замечательному хирургу, что абсолютно свободна 6 января, и он согласился сделать операцию после праздников.

Мы провели чудесное семейное Рождество с нашим трехлетним сыном Кевином. К счастью, он не догадывался о предстоящей трагедии.

Мы с мужем отправились на свадьбу нашего друга. У меня болело бедро, но Рик крепко держал меня, и мы танцевали всю ночь напролет, наслаждаясь каждым волшебным моментом.

Новый год мы отпраздновали всей нашей большой семьей: смеялись, делились впечатлениями и создавали воспоминания. Каждое лицо и улыбка запечатлелись в моем сердце. Мы занимались любовью и прижимались друг к другу, испытывая в равной степени надежду и страх. 6 января приближалось слишком быстро.

Рик держал меня за руку, пока меня не увезли в операционную; держал, когда я очнулась и пришла в себя. Я перевела взгляд вниз и увидела под простыней очертания одной ноги там, где их должно было быть две. Я знала, что ноги больше нет, но мозг не хотел с этим соглашаться. Что-то было не так. Боль была невыносимой. Как могло так сильно болеть то, чего уже не было? Никто не предупреждал меня о фантомных болях.

На протяжении всего моего пребывания в больнице Рик был рядом. Он держал меня за руку, говорил ласковые слова и массировал то место, где «должна была» находиться моя нога. Некоторые мужчины убегают, когда их супруги заболевают. Если они не могут починить что-то, что поломалось, то ощущают себя неудачниками. Браки часто рушатся, когда один из супругов серьезно болен. И не потому, что люди перестают друг друга любить. Мой муж никогда не думал о том, чтобы бросить меня. Рик не считал меня сломанной, поэтому не видел необходимости что-то чинить.

Нам всегда нравилось заниматься любовью, и проявление взаимной ласки нам обоим давалось легко, но теперь я стала нервничать и стесняться в объятиях своего мужа. Хирург сказал, что мне потребуется шесть недель, прежде чем приступать к интимным отношениям, однако теперь близость была последним, о чем я думала. Я больше не чувствовала себя красивой. Мне казалось, что мой муж не будет желать меня так же, как тогда, когда я была здоровой и с двумя ногами. Испугавшись, что мое новое тело может показаться ему отвратительным и он отвернется от меня, я начала плакать. Обняв меня, он поцеловал мое лицо и провел пальцем по стекающим слезам: «Что случилось, милая? Тебе больно?» Как я могла объяснить моему милому мужчине, что боль в отсутствующей конечности не идет ни в какое сравнение с той, что я испытывала в своем сердце при мысли о том, что могу потерять его?

Я ревела в его объятиях, повторяя:

– Я не буду винить тебя, если ты захочешь расстаться. Я уже далеко не та девушка, на которой ты женился пять лет назад, Рик, – слова комом вставали в горле, – ты не подписывался на это, все в порядке, если ты не сможешь больше любить меня. Я понимаю.

Он притянул меня к своей груди и прошептал нежные слова, которые я