Сборник Сборник - Никогда не забудем

Мы притащили мотоцикл в расположение взвода. Старший механик сержант Пичугин осмотрел его и сказал:

— Он совсем исправный. Вы сами можете его отремонтировать.

Мы сразу приступили к работе. Вертели его и так и этак, ощупали каждую деталь, но что нужно сделать — не знали. Пошли к Пичугину просить, чтоб он показал нам, что надо исправить. Он сказал, чтоб мы сменили свечи и электропроводку, тогда мотоцикл наверняка пойдет. Но и после этого у нас ничего не вышло. Тогда он сам отремонтировал мотоцикл. Начальник горюче-смазочного склада, младший сержант Лобода, дал нам бензину. Мы заправили мотоцикл и проверили — он двинулся с места. Мы очень обрадовались, когда услыхали знакомое фырканье.

Васька умел немного водить, и мы начали кататься. Теперь мотоцикл вез уже нас троих.

Но радоваться долго не пришлось. Появился начальник тыла майор Гриншпан и отнял у нас мотоцикл. Мы заскучали, особенно переживал Васька. Он не перенес такой «несправедливости», пошел к командиру бригады и пожаловался, что у нас, мол, отняли наш трофей. Полковник чутко относился к нам. Он приказал майору вернуть мотоцикл и разрешил нам учиться водить его. Васька возвратился к нам на мотоцикле. Он сиял от удовольствия. Я и Колька тоже были рады. Здесь же решили все вместе прокатиться. Васька завел мотоцикл и сел за руль. Я и Колька пристроились в коляске.

Мы выехали в перелесок и начали ездить взад-вперед. Стоял жаркий день, вокруг было спокойно. Нас все знали и не обращали внимания. Выбирая лучшие места для езды, мы двигались вперед и вскоре увидели деревню. Нам было известно, что эта деревня «ничья», что там часто бывают наши разведчики, и мы решили заехать туда.

Только подъехали, как у мотоцикла спустило колесо. Васька спрыгнул и начал осматривать его. Мы тоже вылезли. Насоса у нас не было. Мы оглянулись и увидели, что из-за угла одной хаты торчит кузов автомашины.

— Пойду к шоферу и попрошу у него насос, — сказал Васька и побежал в ту сторону.

Мы остались около мотоцикла и стали ждать его. Он приблизился к автомашине и вдруг, как заяц, отскочил в сторону и, прижавшись ближе к домам, бросился назад. Мы заволновались. Васька прибежал испуганный и сообщил, что там немцы.

На нас напал страх. Мы отказались от мотоцикла и бросились в кусты около дороги. Притаились, наблюдаем — что будет дальше.

В это время с нашей стороны загремела артиллерия. Над головами со свистом полетели снаряды. Они рвались в другом конце деревни. Один из них угодил в дом, за которым стояла автомашина.

Нам стало страшно, и мы решили спрятаться в более надежное место. Неподалеку стоял еще один дом. Мы быстро перебежали к нему. Дом был пуст. Мы пробрались на кухню и сели на пол. Васька, смелее всех, залез на подоконник посмотреть, что делается на улице. В этот момент недалеко от дома разорвался снаряд. Стекло в окне разлетелось и осколками рассекло Ваське щеку. По лицу его потекла кровь. Васька забрался в угол и стал вытирать ее.

Через несколько минут артиллерийский обстрел прекратился, и мы услыхали пулеметные и винтовочные выстрелы. Они все приближались к нам. Я заинтересовался, подкрался к окну и выглянул. То, что я увидел, заставило меня вздрогнуть. Из сада выскочил высокий немец и направился к нашему дому. Оружия у нас не было. «Ну, капут нам всем», — подумал я и со страхом начал следить за немцем. Тот взбежал на крыльцо, почему-то остановился, постоял, потом побежал к уборной и спрятался в ней.

Я повеселел и только тогда рассказал ребятам, какая опасность угрожала нам.

Мы собирались бежать из дома, как вдруг в деревне раздались крики «ура». Мы поняли, что это наши наступают. Подбежали к окну: наши пехотинцы, пригнувшись, перебегали от хаты к хате. Страх наш пропал. Мы пулей вылетели из дома и побежали навстречу. Бойцы, заметив нас, очень удивились и спросили, откуда мы взялись. Когда мы рассказали, они засмеялись: «Вот вояки, с одним мотоциклом село взяли!»

Тогда я вспомнил про того немца.

— Ребята, давайте посмотрим, где он, — сказал я.

Мы тихо подбежали к уборной. Я вырвался вперед и распахнул дверь.

Передо мной стоял тот самый немец. Заметив, что нас трое, он поднял руки. Я быстро схватил лежащий у его ног пистолет. Он был не заряжен. Перепуганный немец одной рукой достал из кармана фотокарточку и подал мне. На фото была женщина с ребенком. Я подумал, что это его жена.

— Ком, — крикнул я.

Немец вышел. Мы привели его к мотоциклу. Я и Васька остались сторожить, а Колька побежал искать наших бойцов. Скоро он вернулся вместе со старшим лейтенантом. Мы передали ему немца. Старший лейтенант вынул из планшетки блокнот и записал, что такие-то воспитанники такой-то части задержали немецкого офицера.

Мы приехали в часть и доложили полковнику о своих похождениях. Полковник рассердился, что мы поехали без разрешения, и приказал отобрать у нас мотоцикл. В наказание нам дали по пять суток гауптвахты. Мы отсидели как миленькие. А когда срок наказания кончился, мы были удивлены: нам была объявлена благодарность и возвращен мотоцикл.

Юрий Мамочкин (1930 г.)

Мать и сын

Летом 1943 года на нашу деревню Новоселье Пропойского района напали немцы. Окружили, выгнали людей на площадь посреди деревни. Разделили всех нас на две группы — в одной молодежь, в другой старики с детьми.

Молодых девушек и ребят погрузили в автомашины и вывезли из деревни. Стариков и женщин с детьми загнали в колхозные сараи, где лежала солома, облитая керосином. Двери заколотили, кругом расставили пулеметы. Сараи подожгли.

Стоны, проклятье, плач детей и женщин слышались среди треска огня и выстрелов. Кое-кто пытался выскочить из огня, но немцы расстреливали каждого.

Мама была во дворе и заметила немцев, когда те забегали в соседние хаты. Под полом у нас было устроено убежище, и мы вдвоем спрятались там. Я слышал, как немцы ломали и опрокидывали все в хате. В нескольких местах взрывали пол, но убежища так и не нашли. Наконец немцы оставили нашу хату. Мы сидели молча и прислушивались к шуму. Слышно было, как вдали по-прежнему звучала стрельба, плакали люди, трещал огонь. Пугал пожар — могла загореться и наша хата.

Под вечер, когда стало тихо, мы вышли из убежища. Сараи, в которых сжигали людей, догорали. С пожарища валил черный едкий дым. Кучи трупов валялись на площади. Многие, видимо, пытались убегать. Тела их были окровавлены и валялись там, где людей настигла пуля. В двух колодцах были потоплены дети, а сверху накидан разный хлам. Живыми из всей деревни осталось только десять человек.

— Теперь нам, сынок, жить здесь нельзя, — сказала мама, — пойдем к партизанам.