Непокоренные. Война и судьбы - Юрий Иванович Хоба

поглядеть — водитель такси, который скучает в ожидании отлучившегося по делам клиента. И лишь когда вновь пришлось огибать валяющийся посреди дороги церковный колокол, соизволил поинтересоваться:

— А где ваши вещи и особенно — любимое платье?

— Наверное, воришки посчитали, что им нужнее. Оставили только вот этот поясок… Так что потревожила я вас совершенно напрасно. А учитывая, что приношу сплошные хлопоты, для вас же будет лучше, если распрощаемся у моего подъезда.

— Хлопоты с лихвой компенсировало тепло, которое исходит от вашей золотистой косы. Но если вы решили отнять у меня возможность продлить приятные минуты, то поступайте как знаете.

— Хорошо, — после секундного замешательства ответила Фотинья. — Только поднимусь в свою квартиру, накормлю зверя и сооружу ему что-нибудь вроде лотка.

— Вот и славненько… А это еще что за явление народу? Танки прут! Почти по осевой линии прут. Конечно, правила дорожного движения воякам не писаны, — ругнувшись, съехал на левую обочину, почти вплотную к полезащитной полосе, где снизошедшими с небес облачками клубились островки цветущих черемух.

Однако такие меры предосторожности кот посчитал недостаточными… Воспользовавшись тем, что приобретенная хозяйка отвлеклась, перепрыгнул на колени мэра, а оттуда вместе с поводком сиганул в открытое окно.

— Вы куда собрались? — взревел глава городской администрации, увидев, что спутница взялась за ручку двери. — В посадке все заминировано! Мне об этом комендант говорил!

— Господь милостив. Поможет вернуть беглеца. Иначе зацепится пояском за какой-нибудь сучок и погибнет голодной смертью. А виновата в том буду только я.

Фотинья как в воду глядела. Лис действительно зацепился поводком за кончик острой проволоки, которой был обмотан приземистый колышек.

— Испугался, дурашка ты эдакий? — облегченно выдохнула Фотинья. — И меня чуть до инфаркта не довел. А теперь успокойся — танки уехали… Сейчас я тебя быстренько освобожу, и мы отправимся домой. Обещаю после пережитого двойную порцию колбаски. Ты любишь колбаску, Лис?

Разговаривала так, словно это был не запутавшийся поводком кот, а боец, из предплечья которого через минуту начнут извлекать застрявшую пулю.

Опасаясь испачкать о молодую травку платье цвета апрельского неба, приподняла подол и опустилась на правое колено.

— Прекрати дергать поясок, — приказала коту. — Ты мешаешь его отцеплять…

Однако операции по вызволению препятствовало не только это. Оказывается, поясок от платья держало нечто, напоминающее устройство, при помощи которого достают оброненное в колодец ведро. Только уменьшенное.

В десяти сантиметрах от колышка с проволоки свисала точно такая же штучка, чуть поодаль — еще одна, и еще…

«Да это же трехлапые рыболовные крючки, — догадалась Фотинья. — Но зачем они здесь, на сухопутье? Неужто караси из пруда решили переселиться под кустики?»

Повела взглядом вдоль проволоки и увидела, что противоположный ее конец пропущен через кольцо примотанной скотчем к такому же приземистому колышку гранаты, которую снизу подпирал заневоленный кустик лесных фиалок. Разумеется, капитан медицинской службы Фотинья смогла объяснить происхождение расхожего выражения: «От страха волосы на голове дыбом встали». Однако сейчас ей было не до этого.

Плоские мышцы сжали черепную коробку с такой силой, что произошло то, о чем предупреждал главный врач. Собираясь в путь-дорогу, вместо положенных восемнадцати, ограничилась шестью, по числу колец, заколками и теперь будет наказана за собственную поспешность.

В учебнике по военно-полевой хирургии ничего не сказано о том, как следует вести себя на заминированном крючке. Однако с пострадавшими от мин и растяжек приходилось иметь дело, да и звание капитана медицинской службы обязывало быть сообразительной.

Не дожидаясь, когда коса золотой анакондой обрушится на проволоку, Фотинья пальцами правой руки обхватила спусковой рычаг гранаты. И только сейчас, уткнувшись лицом в прорастающую сквозь опавшие листья траву, ощутила запах лесных фиалок, перед которым меркнут самые изысканные духи.

— Где вы застряли? — послышался раздраженный баритон.

— Здесь я, в обнимку с гранатой.

— Шутить изволите?.. Матерь Божья, что же теперь делать?..

— Хватит причитать, — рассердилась Фотинья. — Лучше помогите отцепить Лиса, а потом снять с крючка мою косу. Или она вас уже больше не привлекает?

— А если граната…

— Да не рванет она. Я крепко зажала пальцами вот эту штучку… Кажется, она называется спусковым устройством, или — рычагом. И кольцо с чекой выдвинулись самую малость.

— Ну, знаете, здесь нужны специалисты. Сейчас позвоню коменданту, пусть пришлет сапера. Должен же быть такой у него под рукой… А вы пока не двигайтесь. И кота, будь он неладен, покрепче держите. А то опять в какую-нибудь неприятность втянет.

«Странно, — подумала Фотинья, услышав шум отъезжающей иномарки, — разве мэр не мог позвонить с места? Телефон разрядился? Взял бы мой, он на сиденье валяется… Или решил перегнать машину туда, где ее в случае чего не достанут осколки?.. Мужик называется. Бабу под кустики сманивать горазд, а как только жареный петух в попу клюнул… Поэтому надо самой выпутываться. А как?.. Руки заняты, коса на крючке, головы не повернуть, даже платье одернуть не в состоянии… Разлеглась вроде последней шалавы… Хорошо, хоть на боку, не на спине. Земля сверху вроде прогрелась, а из глубины могильная сырость подбирается».

— Лис, — попросила заискивающим голосом, — сядь рядышком. Чтобы, не отпуская поводка, смогла отцепить косу… Ты просто молодец, Лис. Вот если бы еще помог с этой чертовой косой. Никак, зараза, не отцепляется… Все, как только доберусь до первой парикмахерской, попрошу отрезать по самую репицу. Хотя репица — это уже что-то другое… Лис, тебе не кажется, что мэр возвращается? Нет, на легковушку мало похоже. Мотор урчит, как у грузовичка моего мужа. А он сейчас там, где, наверное, не принято ловить разинь, вроде нас с тобой, на заминированные крючья. Тихо, Лис, кто-то приближается. Неужели глава городской администрации все-таки вызвал сапера?

Фотинья не ошиблась. Мэр вышагивает, словно поднимается по ведущей на Олимп беломраморной лестнице, а у этого шаги легкие. Так передвигаются по минному полю и вблизи вражеских окопов.

Правда, голос чужака показался знакомым. Не имея возможности повернуть прикованную косой к растяжке голову, попыталась напрячь извилины, однако так и не вспомнила лицо того, кому он принадлежит. Впрочем, если станешь учитывать голос каждого, кто хоть однажды переступил порог хирургического отделения, голова распухнет до размеров астраханского арбуза.

Да и чужак Фотинью признал не сразу:

— Ну и кто здесь вместе с котом разлегся под кустиками?.. Господи, да это же наша докторша, Златовласка несказанная! Так что с вами приключилось?

— Решили с Лисом переквалифицироваться в рыбок, — Фотинье сделалось неловко от того, что тогда, в ординаторской, она не соизволила поинтересоваться именем одноухого ополченца. — А вас каким ветром сюда занесло?

— На выезде из города тормознул мужик в голубом галстуке. Говорит, женщина на растяжку напоролась. Ожидал