Александр Курантов - Уильям Оккам

Определенно можно отнести Гейтсбури к числу предшественников галилеевской механики.

Продолжая терминистскую традицию Оккама, Гейтсбури в своей работе уделяет, в частности, много внимания отысканию лингвистических критериев корректного применения термина infinitus (бесконечное) и формулирует ряд таких критериев. Например, в высказывании infinitus numerus est finitus (бесконечное количество чисел конечно ) термин infinitus употреблен в разделительном смысле, так как предикат finitus относится, разумеется, не к субъекту как к целому («бесконечное количество» не может быть «конечным»; оно, напротив, бесконечно), а к каждому из предметов, входящих в объем субъекта, в отдельности.

Другой оккамист, Ричард Суайнсхед (Суисет) фактически подготовлял введение понятия переменной величины в своей «Книге калькуляций», написанной во второй четверти XIV в. и изданной около 1477 г. в Падуе, в 1498 г. — в Павии и в 1520 г. — в Венеции (105). Он обучался в Оксфордском университете. Современники наделили его прозвищем «калькулятор». Р. Суисет использовал термин fluxus (текущее), который он применял для обозначения качества, меняющего свою интенсивность во времени. Этот термин оказался весьма живучим, и его (а также производные от него), в частности, употреблял Исаак Ньютон при разработке своего алгоритма дифференциального и интегрального исчисления. О Суисете с большой похвалой отзывался Лейбниц.

Широко трактуя фундаментальные понятия кинематики, Суисет обобщил (хотя и не слишком радикально) понятие скорости по Брадвардину. В кинематике Суисета много внимания уделяется понятию равномерного движения в пространстве. Это движение он определяет как такое, при котором в любые равные промежутки времени описываются равные пути. Оккамово понятие «пространственного движения» наполняется у Суисета кинематической плотью, конкретизируется в формулировках, которым совсем нетрудно придать математический вид.

Польский оккамизм XIV в. представлял Матвей Краковский (ум. в 1410 г.), на которого в сильной степени повлияли взгляды Буридана (72, 114). Близок Матвею Краковскому Михаил из Вроцлава (72, 138—139).

Как прогрессивное философское течение, оккамизм XIV в. способствовал краху реалистического варианта схоластики и постепенно подготавливал метафизический материализм Нового времени. Несколько сложнее обстоит дело с оценкой оккамизма XV—XVI вв., к анализу которого мы переходим.

Феодальное общество Западной Европы в XIV в. переживало широкий кризис, охвативший как экономику и политику, так и схоластическую науку и философию. Кризис коснулся и католической церкви — этой, по словам Ф. Энгельса, высшей санкции феодализма. Скандальным был, например, уже сам факт параллельного существования двух пап — римского и авиньонского. Аверроистское и номиналистическое свободомыслие явственно ощущалось на факультетах искусств, противостоявших богословским факультетам с их традиционным консерватизмом.

Однако оккамизм XV—XVI вв. заметно отличается от оккамизма XIV в. Необходимо выделить континентальный (преимущественно французский и немецкий) оккамизм XV—XVI вв. и противопоставить его британскому оккамизму того же периода. Последнему присущи многие материалистические принципы, в конечном счете приведшие к возникновению философии Френсиса Бэкона. (1561—1626). Что же касается континентального варианта оккамизма, то он (главным образом во Франции) дал сильный крен в сторону субъективного идеализма. Причины этого различия вскрыть нелегко. Неправильно было бы, например, относить его на счет своеобразия в национальных особенностях англичан и французов. И совсем в духе пресловутой «шулятиковщины» была бы попытка «объяснить» указанную разницу возобновлением в начале XV в. Столетней войны по инициативе английских феодалов. Ключ к разъяснению следует, по-видимому, искать в том, что материалистические тенденции в Британии возникли раньше и были выражены сильнее, чем во Франции; другими словами, у английского номинализма до XV в. была более солидная материалистическая предыстория, нежели у его французского «собрата».

Подобно тому как философская линия Локка в одном из своих ответвлений привела к субъективизму Беркли, так и от Уильяма Оккама протянулась одна из нитей, завершившаяся феноменализмом Пьера д’Альи (ум. в 1420 г.). Пьер д’Альи происходил из бедной семьи в Компьени. Он получил образование в Наваррской коллегии при Парижском университете. В 1411 г. он занял пост кардинала и папского легата в Германии. Это назначение отражало факт его теологического лидерства во Франции. Недаром современники наградили его «титулами» «орла Франции» и «неутомимого бича для уклоняющихся от истины».

Пьер д’Альи склонялся к реформаторам, а на Констанцском и Пизанском церковных соборах, подобно Оккаму, отстаивал тезис о верховенстве собора над римским папой. Безусловно не украшает биографию Пьера д’Альи тот факт, что он способствовал расправе над Яном Гусом, с которым его разделяла методологическая пропасть (как известно, Гус примыкал к реалистической доктрине).

Громкую славу среди теологов стяжал Пьер д’Альи своими лекциями по «Сентенциям» Петра Ломбардского. В них он, в частности, настаивал на том, что общие идеи могут существовать лишь в качестве общих представлений, но не в качестве имеющих самостоятельное бытие субстанций. В его лекциях также намечаются спиритуалистические тенденции, а в дальнейших трудах — предвосхищение едва ли не всех основных тезисов епископа Беркли, а также отдельных положений Декарта (в том числе о достоверности самопознания).

«Вопросы к книгам „Сентенций“ Петра Ломбардского» Пьера д’Альи впервые были опубликованы в Страсбурге в 1490 г. (97). Многие из работ Пьера д’Альи были изданы совместно с произведениями его ученика и друга Жана Шарлье (в антверпенском двухтомнике 1706 г.). Часть сочинений Пьера д’Альи опубликована в Брюсселе в XV в. Его некоторые речи и трактаты до сих пор остаются неопубликованными. К логике относятся: «Трактат о предложениях для дополнительного истолкования» (98), «Неразрешимые предложения» и другие с явным антискотистским уклоном, к психологии — «Трактат о душе» (96). Для оценки философии Пьера д’Альи очень важно сочинение «Образ мира» (Imago mundi), в котором перипатетически-оккамистский фундамент дает трещины. Здесь в практических приложениях своего учения епископ скатывается к мистицизму, спиритуализму, а также к некоторым терминологическим уступкам консервативному по своему существу реализму.

В теологии Пьер д’Альи отклоняется от оккамовского решения вопроса о соотношении божественного предвидения, с одной стороны, и случайного в человеческих поступках — с другой, и предлагает собственную точку зрения. Она состоит в том, что предвидимое богом осуществляется в силу неизменности (immutabilitas), а не неизбежности предвидения (necessitate inevitabilitas) (28, 1, 42). Под покровом теологической терминологии епископ предлагает принципиально разграничить категории «неизбежность» и «неизменность» (в смысле регулярной повторяемости).