Пролог. Документальная повесть - Сергей Яковлевич Гродзенский
Пролог. Документальная повесть читать книгу онлайн
Пролог означает введение, пролог жизни человека – это история его предков. В первой части повести автор исследует родословную своей семьи и описывает жизнь родителей. При этом использует обширный документальный материал из государственных и семейных архивов. Во второй части собраны неопубликованные материалы из личного архива его отца Я. Д. Гродзенского. которого В. Т. Шаламов называл одним из своих ближайших друзей, а А. И. Солженицын посвятил хвалебные строки в «Архипелаге ГУЛАГе» и в книге «Двести лет вместе».
Книга написана увлекательно и может быть интересна широкому кругу читателей.
Но уже в следующем письме звучат тревожные нотки: «С договором в “Московском рабочем” какой-то затор, где-то застрял, кто-то тормозит… Приеду в Москву – буду выяснять, а то понять их пока не могу».
Автор сегодня намного старше Павла Подляшука и Якова Гродзенского и понимает, что, если кто-то начинает тормозить, например, продвижение диссертации к защите, прохождение рукописи в издательстве и т. п., то считай свое дело проигранным – этот «кто-то» всесилен и способен в одиночку решить вопрос не в твою пользу. Короче говоря, с «Московским рабочим» тоже не получилось.
Дело казалось уже совсем безнадежным, когда в Воронежском издательстве в связи с приближением 100-летия Ленина появилась острая необходимость в книге на революционную тематику. Рукопись взяли, книгу включили в план 1970, но какие-то «черви сомнения» терзали соавторов. И только после того, как из Воронежа поступил аванс, стало понятно, что Центрально-черноземное книжное издательство настроено серьезно.
Когда вопрос об ее издании под названием «Стойкость» был предрешен, вышла очередная книга П. Подляшука «Основа» (М, 1970), которую он преподнес с характерной дарственной надписью: «Дорогой Яша, прояви стойкость – прочитай Основу. А за основой появится и Стойкость. Жду твоего строгого критического разбора. Дружески обнимаю. Павел. Май 1970».
Титульный лист книги «Стойкость»
Истерия в год 100-летия В. И. Ульянова-Ленина достигла гротескных масштабов. Характерен ходивший тогда анекдот: дело происходит в 1970 году, спрашивают дебила:
– Как тебя зовут?
– М…м…м.
– Сколько тебе лет?
– М…м…м.
– Какой сейчас год?
– Юбилейный!!!
После выхода книги о В. М. Величкиной отец почувствовал интерес к литературному творчеству. Но наученный горьким опытом мытарств со «Стойкостью», Подляшук не хотел связывать себя обязательствами с таким неудобным автором.
«Стойкость» Я. Д. Гродзенский дарил многим друзьям и знакомым, но, когда я шутя предложил подарить книгу Шаламову («Он же тебе свои книги дарит»), отец сделал большие глаза, но тут же понял, что его сын – «остряк-самоучка».
Однако он все же, как следует из бумаг, обнаруженных мною после смерти отца, 5 августа 1970 года преподнес Шаламову свою «Стойкость» с надписью: «Варламу Шаламову – мастеру высокого класса от поденщика-чернорабочего, ответственного только за беспристрастную часть поделки “Стойкость”». Спустя многие годы после смерти моего отца последовала реакция. В «Шаламовском сборнике», вышедшем в 2017 году, приводится высказывание Шаламова: «Гродзенский писал под фамилией Подляшук» (РГАЛИ, ф. 2596, оп. 2, ед. хр. 130, л. 25).
Поначалу Шаламов не находил в этой «халтуре» ничего дурного, но позже усмотрел в этом проявление черты столь ненавистного ему «прогрессивного человечества», что для него было мелким, поверхностным диссидентством: «Каждый год выпускал биографию важной революционерки, три коммунальных квартиры подарил, и только затем, чтобы от века не отстать. Вина Гродзенского велика, и никакой инфаркт его не спасет»[49].
Считаю своим долгом засвидетельствовать, что Я. Д. Гродзенский никогда не работал «литературным негром» у П. И. Подляшука. Когда в начале 1960-х годов они восстановили отношения, Павел Исаакович был уже автором нескольких книг.
Жизнеописание В. М. Величкиной писал Гродзенский, Подляшук отредактировал текст «с партийных позиций» (помню одну его реплику по содержанию рукописи: «У тебя о сапогах Николая Второго больше сказано, чем о ранении Ленина») и даже на соавторство не претендовал. Согласился быть титульным соавтором только после того, как убедился, что это необходимое условие выхода книги.
Своему товарищу по Воркутлагу, известному историку естествознания Науму Иосифовичу Родному (1908–1972) Я. Д. Гродзенский сделал на «Стойкости» такую дарственную надпись: «Науму Иосифовичу Родному, химику среди химиков, философу среди философов, социологу среди социологов, с восхищением и тайной завистью».
Н. И. Родный, ознакомившись с книжкой, неожиданно предложил моему отцу написать о трех химиках: Курбатове Владимире Яковлевиче (1878–1957), Вуколове Семене Петровиче (1863–1940) и Горбове Александре Ивановиче (1859–1939). Предполагалось издание книги в серии «Научно-биографическая литература». И отец начал собирать материал.
Смерть отца прервала работу в самом начале. Судя по тому, что никому из этой троицы не посвящено ничего, кроме кратких статей в энциклопедических словарях, никто эту работу до сих пор не проделал.
Сохранились записные книжки отца. В них он заносил услышанное, увиденное, пришедшее на ум. Материал сырой. Он хаотичен и совершенно не систематизирован. Я взял на себя ответственность за включение текста из записных книжек во вторую часть документальной повести «Пролог», главным персонажем которой в итоге оказался мой отец Яков Давидович Гродзенский.
Мать – Карновская Нина Евгеньевна
Моя мать родилась 24 января 1914 года (6 февраля по новому стилю). Евгений Дмитриевич заранее выбрал для младшей дочери имя Нина, но священник, совершавший обряд крещения, посмотрел в святцы и определил новорожденной имя Капитолина. Отец воспротивился, и кроху принесли домой, так и не покрестив.
Пришлось Евгению Дмитриевичу ехать хлопотать в Москву и, только получив разрешение в Московской консистории, удалось окрестить Нину Евгеньевну Карновскую.
После внезапной смерти отца жили очень бедно, на грани нищеты. Мама вспоминала такой штрих: у сестер были одни ботинки на двоих, поэтому в начальных классах в школу приходилось ходить по очереди. Впрочем, что касается учебы, Зоя всегда была готова уступить Нине свою очередь.
Из воспоминаний мамы о детстве: «Я старалась помогать маме: она брала заказы на шитье, но чаще приносили перешивать старые вещи, и я их распарывала, осуществляла предварительный этап. Как могла помогала по хозяйству: носила воду с колонки и, конечно, на мне была уборка квартиры.
Дом на пересечении Астраханской и Александровской улиц (в Советское время – улиц Ленина и Свердлова)
Летом удавалось заработать немного денег. Мы жили на пересечении улиц Астраханской и Александровской. На Астраханской расположен городской сад, где вечерами играл духовой оркестр, были танцы. Вообще Астраханская улица была местом вечерних гуляний, а я продавала гуляющим цветы, которыми меня снабжала знакомая. От выручки мне полагалось 25 %. Деньги я отдавала маме, немного утаивала и копила на подарок ей ко дню ангела. Так в моем детстве называли день именин, обычно совпадавший с днем крещения. У моей мамы именины приходились на 10 ноября».
В этом здании на улице Старая Басманная, 21-4 с 1925 по 1958 г. размещался Химический политехникум им. Ленина
После окончания в 1930 году средней школы в
