Валериан Куйбышев. «Буду отстаивать свою программу» - Андрей Иванович Колганов

за предшествующий период. Он был назначен начальником экономического отдела ВЦСПС и представителем ВЦСПС в Высшем совете народного хозяйства. Однако реальный круг задач, в решение которых был вовлечен Куйбышев, оказался необычайно широк. Ему приходилось заниматься буквально всем: от наведения порядка в организации работы экономического отдела ВЦСПС до борьбы за проведение линии большинства Х съезда РКП(б) в Самарской губернской парторганизации; от работы в топливной комиссии ВЦСПС и топливной комиссии СТО до назначения его, по решению Политбюро, в комиссию по починке московского водопровода; от участия в комиссии по вопросу о создании единого органа снабжения рабочих до решения вопросов участия профсоюзов в подъеме сельского хозяйства. Вообще множественные комиссии, создававшиеся в тот период по самым различным поводам и на разных уровнях управления, были характерной чертой стиля руководства в начале 20-х годов, и большинству руководящих работников не удавалось избежать участия в работе сразу нескольких таких комиссий одновременно. Не избег этой участи и Куйбышев.

А в самом начале своей работы в Москве ему пришлось заняться таким делом, которое, казалось бы, вообще никаким боком не относится к делам профсоюзным. Он участвует в работе комиссии Дзержинского по вопросу об изменении карательной политики ВЧК и других судебных органов. Этот вопрос встал в связи с окончанием Гражданской войны и необходимостью отхода от чрезвычайных методов, вызванных этой войной. Присутствие в составе комиссии представителя ВЦСПС становится понятным, если взглянуть на первый и четвертый пункты протокола ее заседания от 13 января 1921 года:

«1. Признать необходимым образовать в Центре и на местах комиссии по пересмотру всех дел служащих пролетарского и крестьян. происхождения, а также для вовлечения широких пролетарских масс в борьбу с преступностью в пролетарской среде.

<….>

4. Комиссии по пересмотру дел осужденных и вовлечения широких пролетарских масс в борьбу с преступностью в пролетарской среде организуются в Центре при ВЦСПС и на местах при губпрофсоюзе»[165].

Уже в марте 1921 года у Куйбышева происходит заметное событие в его партийной карьере – на Х съезде РКП(б) его избирают кандидатом в члены ЦК. И почти сразу он получает партийное поручение: в качестве представителя ЦК его во главе делегации в составе 10 человек посылают в хорошо знакомую ему Самару – обеспечить проведение линии большинства съезда по итогам «дискуссии о профсоюзах». Дело в том, что в руководстве Самарского губкома РКП(б) большая часть поддерживала не линию Х съезда, а тяготела к «рабочей оппозиции», платформа которой съездом была осуждена. На стороне «рабочей оппозиции» были первые секретари Самарского губкома (Ю.К. Милонов и сменивший его А.А. Казаков). На VIII Самарской городской конференции РКП(б), состоявшейся накануне съезда, 9 февраля 1921 года, 55,5 % делегатов высказалось за «рабочую оппозицию» [166].

Куйбышеву предстояло, во-первых, убедить губернскую парторганизацию присоединиться к решениям X съезда и, во-вторых, проследить за исполнением резолюции съезда о роспуске фракций и группировок, сложившихся в ходе «дискуссии о профсоюзах», и о запрете всякой фракционной деятельности. При помощи активной пропагандистской работы делегации РКП(б) и той части руководителей самарских большевиков, которые поддерживали линию ЦК (наиболее активно выступал против «рабочей оппозиции» М.М. Хатаевич), ситуацию удалось переломить. На новой партконференции за резолюцию в поддержку «рабочей оппозиции» проголосовало лишь 32,6 % делегатов[167]. Но настроения в пользу «рабочей оппозиции» были еще очень сильны.

Проблема заключалась в том, что платформа «рабочей оппозиции», выдвигая непродуманные и нереалистичные решения таких вопросов, как участие рабочих в управлении производством, роль профсоюзов в организации промышленности, обеспечение внутрипартийной демократии, все же предлагала хоть какие-то варианты.

В.И. Ленин, набрасывая план резолюции о единстве партии, сам отмечал это обстоятельство, признавая, что в партии наблюдается «некоторый отрыв от масс», как и то, что заслугой оппозиции является «внимание к улучшению положения рабочих», «к борьбе с бюрократизмом», «к развитию демократии и самодеятельности»[168]. В проекте резолюции о единстве партии, предложенном съезду, он добавил: «Партия должна знать, что по этим вопросам мы не осуществляем всех необходимых мер, встречая целый ряд разнообразных препятствий…»[169].

А «платформа десяти», поддержанная большинством делегатов Х съезда, признавая проблемы в этой области, фактически отодвигала их разрешение в неопределенное будущее. Вполне возможно, что для искоренения этих проблем требовалась такая постепенность, которая позволяла добиться практических сдвигов лишь в очень далекой перспективе. Но что надо предпринять сейчас, в качестве первых шагов, первых подступов к решению? У большинства почти не находилось ответов. Ряд шагов, которые все же были предложены в резолюции Х съезда РКП(б) «О роли и задачах профсоюзов» (обсуждение рабочими хозяйственных планов; делегирование отдельных представителей профсоюзов в хозяйственные органы; производственные совещания и конференции, не обладающие никакими полномочиями)[170], в действительности не продвигали вперед ни дело участия рабочих в управлении, ни дело пробуждения инициативы рабочих масс, ни дело борьбы с бюрократизмом, что и подтвердила практика последующих лет.

Тем не менее у большинства были заслуживающие внимания и вполне практические резоны отвергнуть платформу «рабочей оппозиции»: лучше уж сохранить не самое лучшее статус-кво, чем в условиях тяжелейшего социально-экономического и политического кризиса идти на заведомо рискованные эксперименты с передачей управления хозяйством «всероссийскому съезду производителей». Такие предложения отодвигали в сторону от управления коммунистическую партию, что могло не только поставить под сомнение сложившуюся систему политической власти, но и развалить сложившуюся систему управления, и без того не очень крепкую (где партия выступала как раз цементирующей силой), и нарушить хрупкий баланс социальных сил.

Думается, именно эти соображения двигали Куйбышевым в его горячей полемике с прежними товарищами по самарской парторганизации. Ведь и ему самому в прошлом приходилось отклоняться от одобренной большинством политической линии: в 1917 году – по вопросу об отношении к Временному правительству, в 1918 году – по вопросу о Брестском мире. Но тогда разногласия и открытое отстаивание оппозиционных взглядов не создавали серьезной угрозы проведению в жизнь курса, одобренного большинством. Например, продолжение критики Брестского мира «левыми коммунистами» уже после его заключения не вело к срыву этого мира, а потому и не требовало каких-то организационных запретов. Теперь же распространение взглядов «рабочей оппозиции» ставило под сомнение руководящую роль РКП(б) в глазах ее главной социальной опоры – рабочего класса, угрожая прочности государственной власти. Именно эта угроза заставила съезд партии впервые заявить о несовместимости пропаганды взглядов оппозиции с пребыванием в РКП(б). Куйбышев сам считал опасность реальной и еще до Х съезда присоединился к сторонникам «платформы десяти», подвергнув критике «рабочую оппозицию», о чем свидетельствует его выступление в «Дискуссионном листке» ЦК РКП(б)[171].

При всех имеющихся практических аргументах против «рабочей оппозиции» большинство партии вступило