Виктор Прибытков - Черненко

Вот так тайная любовь Черненко к «Спартаку» в 1977 году вернула команду в высшую лигу, а в 1979-м помогла ему стать чемпионом СССР. В знак благодарности Константину Устиновичу была вручена специальная спартаковская ваза — высокий бокал с золотым ободком. Ниже ободка — эмблема команды и медаль победителя чемпионата. Их обрамляют миниатюрные портреты игроков, тренеров и микроскопические автографы тех и других. Получил такую же уникальную, выпущенную всего в нескольких экземплярах вазу и «помощник по "Спартаку" без жалованья». Она и сейчас стоит у меня в комнате и напоминает о днях мытарств на футбольном поприще и борьбы за «Спартак»…

Конечно, Черненко не ограничивался общим руководством, а влезал и во всякие мелочи команды. Руководители команды, естественно, понимали, что высокий уровень покровителя позволяет решать почти все проблемные дела, при этом легко, почти без сопротивления оппонентов.

К примеру, надо вызволить хорошего футболиста из ЦСКА или «Динамо». А какой тренер отдаст хорошего игрока добровольно? Ясно, нет таких. Сценарии операций походили на лихо закрученные детективные романы. Вот один из них. Спартаковец Вагиз Хидиятуллин в связи с призывом в армию «уводится» в ЦСКА. Со стороны «Спартака» сразу же предпринимаются попытки отозвать его назад из армейского строя. Сам Хидиятуллин бурно, насколько это позволительно в его положении, протестует. Его, согласно уставу воинской службы, отправляют за строптивость в Закарпатье.

Черненко набирает номер министра обороны Устинова:

— Дмитрий Федорович, твои ребята в ЦСКА того-этого… Надо бы отдать Хидиятуллина «Спартаку». Проси, что хочешь, но верни…

И футболист вскоре возвращается в родные пенаты.

Или другой случай: возникли проблемы у динамовца Александра Бубнова. Не сложились у него отношения с тренерами «Динамо», хочет перейти в «Спартак», а на плечах погоны внутренних войск, вот его и не отпускают. Он — парень с гонором, начинает нарушать спортивный режим, пропускать тренировки. В наказание его выводят из основного состава и он подолгу сидит на скамейке запасных. Но не сдается.

Бесков торопится к Черненко:

— Выручайте, Константин Устинович! Нужен мне Бубнов позарез. Это ж такой игрок! А у них мокнет с тоски, что осиновый пень под дождем.

Черненко поднимает трубку связи с министром МВД:

— Слушай, тут твои динамовцы хорошего парня гноят! О ком, о ком — о Саше Бубнове. Знаешь что, давай его ко мне в «Спартак», а? Очень Бесков, понимаешь, за него хлопочет… Ладно, ладно, потом сочтемся… Спасибо!

И, поворачиваясь к Константину Ивановичу:

— Завтра будет у тебя. Доволен?

Вот такие тайные страсти были у «хранителя партии».

И несколько слов, как говорится, вместо эпилога. После того как «Спартак» стал чемпионом страны, сравнительно быстро оправившись от столь глубокого падения, дела в клубе пошли в гору. В этом, конечно, была немалая заслуга и Черненко, и тренеров, сумевших укрепить команду и ее материальное положение. Акции Бескова поднялись в цене — в конце 1979 года он возглавил сборную СССР по футболу и начал ее подготовку к чемпионату мира 1982 года. А за двенадцать лет руководства «Спартаком» Константин Иванович провел огромную работу по воссозданию доброго имени, приумножению чести и славы всенародно любимого футбольного клуба.

С тех пор прошло много времени. Давно ушел из жизни шеф «Спартака» из ЦК КПСС, нет вместе с нами Бескова, братьев Старостиных. Другой стала страна, другим стал спорт в ней, иным стал футбол. Хотя и слышится на трибунах знакомое: «Спартак — чемпион!» — любимый лозунг болельщиков красно-белых, — команда эта сейчас совсем другая. Другие игроки и тренеры, другие принципы ее организации, иные мотивации в борьбе за место под солнцем у футболистов. Ведь футбол ныне — это откровенно рыночная структура, с огромным финансовым оборотом, с хозяевами — денежными воротилами, с торговлей игроками — живым товаром, с покупкой зарубежных игроков. Смотришь сейчас встречу извечных соперников — ЦСКА и «Спартака» и трудно понять, кто с кем играет: у одних — бразильцы и хорваты, у других — смесь из двунадесяти языков. О каком патриотизме здесь может идти речь? Известна цена его — сотни тысяч и миллионы долларов. Или евро.

Но это уже другая песня.

А прежняя, которую исполняли «наши ребята за ту же зарплату», ушла в невозвратное прошлое.

Наверное, не было в Советском Союзе такого человека, который бы не знал, что главное увлечение Брежнева в часы досуга — охота. При нем она стала основным видом отдыха и развлечения руководителей самого высшего ранга, на нее приглашались самые почетные зарубежные гости.

Это, конечно, было занятие не в его традиционном, «классическом» виде, не таким, каким его понимают тысячи любителей этого прекрасного вида спорта, развивающего любовь к природе, воспитывающего в человеке мужество, делающего его физически сильным и выносливым.

Для верхушки ЦК всё было просто: существовали государственные заказники, а в специально созданных охотхозяйствах содержался, подкармливался и охранялся зверь. Приличный штат егерей и обслуживающего персонала был всегда начеку, готовый в любое время к приезду высоких гостей. В охотничьей резиденции всегда было все необходимое для традиционных застолий. На лесных полянах и опушках были установлены соответственно оборудованные вышки, с которых высокопоставленные охотники из ружей и винтовок с оптическими прицелами отстреливали кабанов, лосей и других диких животных. В общем, скорее это была не охота, а хорошо отрежиссированное театральное действо, во главе которого стоял «сам».

В Завидово — охотхозяйство в Тверской области Леонид Ильич приглашал лишь очень близких людей. (По соседству, кстати, находилась и резиденция генсека. Там сегодня располагается загородная резиденция президента России.) Для высшего руководства участие в брежневских охотах стало признаком принадлежности к тому или иному клану в руководстве страны. Каждый из них понимал: приглашение на охоту — знак особого расположения, и не все удостаиваются такой чести. Случалось, даже будучи больными, приглашенные не могли отказаться от оказанного им доверия — поохотиться в компании генерального — и мужественно скрывали свое недомогание. Исключением был, пожалуй, лишь Суслов, панически боявшийся простуды. Говорят, не любил охотиться в Завидове и Косыгин, который ездил туда с Брежневым только в «протокольных» случаях — вместе с руководителями других государств. При этом, будучи настоящим охотником, Алексей Николаевич в сопровождении лишь охраны да егеря предавался своему увлечению в охотхозяйстве «Барсуки», что в Калужской области. Не поощрял он и выездов своих подчиненных на охоту в компании с Брежневым.