Лидия Чуковская - Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)

Ленинград, 26.IV.59 г.

Дорогая Лидочка!

Писал Вам на днях из Комарова, а в Ленинграде ждало меня Ваше письмо. Спасибо. Радуюсь вместе с Вами, что скоро к читателям (и ко мне в том числе) вернется «Солнечное вещество». Удивился (и порадовался, конечно), узнав, что вышла книжка Сарнова. А я уж, признаться, думал, что Детгиз угробил ее вместе с «Республикой», «Часами» и прочим. Вчера заходили с Машкой в Дом Книги, — в Ленинграде сарновской книжки нет. Если будет случай, попадется она Вам на глаза — купите, пожалуйста, несколько экземпляров для меня. Очень обяжете. В рукописи-то я эту книгу читал, но, говорят, после этого ее еще раз простирали, прополоскали и выгладили. Жалко мне и себя, а еще больше — молодого и действительно очень талантливого автора.

Пишу это письмо наспех. В квартире у нас идет ремонт, в комнате у меня воздвигнуты наконец книжные полки, и я второй день до изнеможения тружусь — расставляю книги, которых, как выяснилось, куда больше, чем нужно.

Желаю Вам успешно и в заданный срок закончить пятую главу и все последующие. Книга у Вас получится ОЧЕНЬ хорошая. То, что уже написано, — верный тому залог.

117. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

6/V 59.

Дорогой Алексей Иванович. Спасибо, милый друг, что верите в мою книжку, — мне эта вера очень нужна. Я как-то растерялась и ослабела, а ведь сколько еще труда — и горя — впереди.

Получили ли Вы книжку Сарнова — 5 экземпляров? Он послал один в Комарово и четыре в Ленинград. С этой книжкой тоже морока. Мне предложили написать о ней в «Лит. Газету», а я отказалась. Не только потому, что не могу сейчас отрываться от своего писания, но и потому, что мне слишком хочется сетовать на то, что из нее исчезло. А это неуместно.

Гнетет меня необходимость написать о Введенском. Я обещала — и не пишу (Предисловие к стихам). Не знаете ли адреса — и фамилии — жены его? Мне необходимо обратиться к ней за некоторыми справками.

118. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Разлив, 7.VIII.59.

Дорогая Лидочка!

В чем дело? Почему вдруг оборвалась наша переписка? Обидел я Вас чем-нибудь? Огорчил?

Прислали Вы мне свою статью о редактуре и, против обыкновения, даже не надписали ее[203].

Статью прочел с удовольствием. Спасибо. А как работа над всей книгой? Идет к завершению? Или уже завершена?

22 июля, в годовщину смерти М. М. Зощенко, мы ездили на кладбище: Александра Ивановна, Элико, я, Маша и 7-летний мальчик, гостящий у Ал. Ив.

С горечью вспоминается мне эта прогулка.

Я почему-то считал, что на могиле в этот день будет много народа, и не знал, как поступить с ребятами, — не будут ли они шуметь, прилично ли это, не оставить ли их где-нибудь в отдалении.

Напрасны были мои опасения.

Могилу мы отыскали с трудом. Впрочем, это никакая даже не могила. Как в прошлом году засыпали яму и свалили на нее цветы и венки, так все и лежит нетронутым в течение года. Не только памятника, надгробной плиты или простой дощечки с именем покойного нет. Даже холмика могильного нет. Пройдет год, и не найти будет могилы, сгниют венки и ленты, смоют их дожди, заметет песок…

И жутко, и странно. Ведь остались жена, сын, любящий внук. И женщина, которая любила его.

119. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

11/VIII 59.

Дорогой, дорогой друг, как Вы могли подумать, что чем-нибудь меня огорчили или обидели? Никогда этого не бывало. Огорчила себя я сама, а обидел меня Бог, совершенно лишив толковости и памяти. Послать Вам статью без надписи! Это стоит прошлогодней путаницы с надписями и адресами! Извините великодушно.

Я пишу книгу — упорно и медленно. Устала я. Написала кое-как V главу, теперь мучаюсь с шестой — маршаковской. Каждый день мысленно благодарю Вас за драгоценный материал. Кончив (кончив! разве это когда-нибудь будет?) пошлю Вам обе главы… А Вы? Пишете ли?

Ваня и В. В. месяц провели в Переделкине, мы много виделись с ними, потому что ведь я теперь — впервые! — могу в Переделкине жить и спать: мне выстроена на участке будка, и я там живу! Девять метров. В глубине, в лесу. Если бы Вы знали, как чудесно там просыпаться — рано утром — и сразу видеть лес — изнутри леса — и слышать птиц. И сразу выбираться на пень и — писать. Скоро этому конец, потому что будка без печки.

Будка — прелесть, очень благоустроено внутри: свет, ковер, тахта, вентилятор. Но снаружи она похожа на ларек, и Марина[204] прозвала ее: «Пиво-воды». Прозвище осталось, и у нас целый день говорят: это в Пиво-воды… Лида ушла в Пиво-воды и пр.

Ну и пусть — зато знали бы Вы, как там тихо!

К. И. здоров, пишет о Чехове, пристраивает к библиотеке большую комнату, организует костер, на который обещает приехать С. Я.

То, что Вы написали о могиле Михаила Михайловича, потрясает душу. Стыдно, больно, позорно. А может быть, так и надо, чтобы могилы героев и мучеников сначала терялись — тем прочнее память, подвиг, имя? Но — родные!

120. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Разлив, 31.VIII.59.

Дорогая Лидочка!

Как вы и что у Вас?

Целуйте, пожалуйста, Корнея Ивановича. Скажите, что ждем не дождемся его «Чехова».

Машка растет. Сухое лето и в самом деле пошло ей на пользу. Она почти не хворала.

Я работаю — каждый день, без выходных. Но — по многу работать уже не могу. И результатами своей работы редко бываю доволен.

«Республика Шкид» еще весной вышла в Берлине, уже разошлась. На днях я получил письмо от секретаря Центрального Совета Freie Deutsche Jugend (это что-то вроде ихнего комсомола), который просит, не разрешу ли я включить «Республику» в список 20-ти лучших книг для немецкого юношества. В 1960 году они собираются такую библиотеку издавать.

А издатели прислали мне копию письма какого-то старого учителя из Веймара, который пишет, что он «как и все немецкие педагоги благодарен издательству за то, что оно вернуло им их старую „Шкид“».

А у нас, в отечестве нашем, «Республика Шкид» так и не выходит. Мне, честное слово, перед немцами неудобно. Я решил куда-нибудь написать, но прежде хочу с Вами посоветоваться. В прошлом году Вы мне писали, что в ЦК Вас спрашивали, переиздается ли «Шкида»? Может быть, мне стоит написать туда? Но — кому? По какому адресу? И, действительно, стоит ли? Я никогда не писал в эти высокие инстанции.

Уже 4-й месяц я не курю. Так как похвастаться больше нечем — письмо заканчиваю.

121. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

8/IX 59.

Дорогой Алексей Иванович. Что касается «Республики», то, мне кажется, Вам следует написать Игорю Сергеевичу Черноуцану. Это тот товарищ, который помог мне с «Солнечным веществом» и который спрашивал меня в ту встречу о «Республике». Он человек хороший: отзывчивый, деловой, тонкий, — хотя в известной мере и службист (т. е. по мановению начальства тонкость его слегка притупляется). Но в литературе понимает, и Вас, и «Республику» ценит высоко. В настоящее время у него пост большой — работает в отделе культуры ЦК, заместитель Поликарпова (тот — совершенно к литературе глух, принимает Панферова за писателя).

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});