Мой театр. По страницам дневника. Книга II - Николай Максимович Цискаридзе

дом С. П. Дягилева, решив, что им это очень надо. Потом и того больше – к «дому с фигурами», который Б. Пастернак запечатлел в своем романе «Доктор Живаго». Наверняка ребятам рассказали о мытарствах главных героев и самого автора, где звучали пугающие их не на шутку слова: революция, расстрелы, тюрьма, КГБ и так далее.

После истории с англичанином Уилдоном, не знавшим, кто такой Гамлет, рассказывать иностранцам – балетным артистам – про Дягилева и тем более про какого-то «Доктора Живаго» и Пастернака – это, конечно, сильный ход! У них память такими вещами не отягощена. В завершение культурной программы несчастных «королей» повезли на Сибирский тракт – дорогу, по которой в Российской империи каторжан гнали в Сибирь!

Прилетаю в Пермь. Подъезжая к отелю, вижу у входа ребят. Их только что привезли с последней экскурсии. «Королей» там обогрели в лучших русских традициях, те на нервной почве несколько перебрали с горячительными напитками. «Николя, – бросившись ко мне, чуть ли не рыдая, наперебой вопили Стифел и Корелла, – зачем нас сюда привезли, Николя?! Зачем?! Николя! Зачем нам знать, как гонят в Сибирь?!!» У меня началась просто истерика, от хохота слезы текли. В общем, напугали «королей» по полной программе.

Данилян моему приезду очень обрадовался. «Короли» замучили его вопросами, они долго не могли понять, почему их возят в Перми по странным, пугающим местам, а Цискаридзе-то нет! Кроме того, где бы они ни появились, их всюду спрашивали: «А Цискаридзе где?»

По программе во II акте шел балет «Урок» Ф. Флиндта. Меня тогда потрясла разница в реакции публики. В Москве балет шел на ура, в Мариинском театре народ безмолвствовал при виде убийства на сцене, а в Перми были жалобы, мол, антиреклама балетного искусства и балетного образования.

3

Приняв решение работать с Овчаренко, я начал готовить с ним к декабрю Французскую куклу в «Щелкунчике». Но у театра для этого не нашлось ни концертмейстера, ни зала. Прихожу к Леоновой: «Марина Константиновна, такая история…» Она: «Да, пожалуйста, вот вам зал», тем более Артем по-прежнему в школе жил.

Посмотрев видеозаписи его выступлений, я понял, что все надо начинать с нуля, хотя на тот момент Артему уже исполнилось 20 лет. Занимались мы в любую свободную минуту, какую я находил в своем перегруженном графике. Но поставил Артему условие: «Как к человеку я к твоему школьному педагогу Бондаренко отношусь нормально, но как к педагогу – нет. Он будет вмешиваться в нашу работу. Потому предупреждаю сразу – мы разного резус-фактора и группы крови люди. Пожалуйста: поздравлять его со всеми праздниками обязательно, всегда здороваться, всегда приглашать на свои спектакли, но в одном репетиционном зале мы существовать не будем. Это не со мной».

Однажды попросил у Овчаренко: «Дай мне номер своего телефона, вдруг у меня что-то поменяется, можно будет порепетировать». Мобильники тогда уже вовсю в ходу были. Слышу: «У меня нет телефона». «Как?» – подпрыгнул я. У этого ребенка денег не было ни на что. Первый мобильный телефон покупал Артему я, а к концу года выбил ему место в общежитии ГАБТа.

Тут меня стали уговаривать провести бенефис 21 декабря на сцене театра им. Станиславского и Немировича-Данченко, обещали сделать все декорации, как в дягилевских «Русских сезонах», и что танцевать я буду под оркестр. Я пригласил Володю Спивакова с его музыкантами. В программу вечера вошли: «Видение Розы», «Послеполуденный отдых фавна» и «Шехеразада», когда-то все они были оформлены Л. Бакстом, которого я обожаю. Получилось, что из отечественных танцовщиков только Н. Долгушин исполнял все эти балеты, но он танцевал их без декораций.

Чернобровкину Таню я пригласил на Нимфу в «Фавне», Жанна Аюпова танцевала Девушку в «Видении Розы», «Шехеразада» шла с Илзе Лиепа.

Совпало, что в день моего бенефиса в «Стасике» Овчаренко в ГАБТе выходил первый раз во Французской кукле в «Щелкунчике». Станцевал он очень хорошо. Янин мне ничего, кроме небрежного: «Продолжайте дальше», не сказал. Тут выяснилось, что Уваров тоже хочет с Артемом репетировать. Засуетился Б. Б. Акимов, оживился В. Л. Никонов – педагоги-репетиторы Большого театра.

Уварову тогда отдали Курочкина. Он Вадика быстро «заучил», парень вообще ушел из балета. Незадолго до этого из школы к нам в труппу пришел невероятно способный парень Егор Хромушин. Увидев его, я подумал: «Конкуренция мне пришла!» Но ему очень скоро карьеру зарубили, нагрузив не по возрасту тяжелым репертуаром.

Когда вокруг Овчаренко в театре забегали, я сказал: «Тёмик, хочешь – вали, нет – чтобы я никого из педагогов рядом с тобой не видел». Я уже придумал, что мы поедем с Овчаренко на конкурс «Арабеск» в Пермь, возглавляла который Е. С. Максимова.

4

2008 год начинался в Парижской опере большими гастролями Bolshoi Ballet. Мы прилетели в Париж 2 января со спектаклями: «Корсаром», программой одноактных балетов: «Игрой в карты» Ратманского, картиной «Тени», «Пиковой дамой» Пети и «Спартаком» Григоровича с Карлосом Акостой в главной роли, у нас в труппе эту партию уже никто не тянул.

Жил я в парижской квартире Спиваковых, труппу разместили в чудовищно плохом отеле, уже категории «Е», даже не «С».

Все знали, что в следующем сезоне Ратманский перебирается от нас в Штаты в American Ballet Theatre, и никто в труппе голову пеплом не посыпал. На прощанье Лёша из пяти «Корсаров» дал нам с Захаровой всего лишь один спектакль.

На генеральной репетиции, где мы со Светой танцевали только I акт, присутствовала вся Школа при Парижской опере и пул критиков. Нас принимали на ура, потом последовал банкет в Ротонде. В этот момент ведущий балетный критик Le Figaro Рене Сервен, с которым меня некогда познакомила Ирен Лидовá, ушел на пенсию и отдал свою позицию ученице.

Мы со Светой стояли с шампанским, когда к нам подошел Рене вместе с этой новой девушкой: «Вот, Hиколя, теперь для Le Figaro пишет она». Мы познакомились, французы сделали нам комплименты, расспросили про хореографию. И вдруг молодая критикесса говорит: «Николя, простите, мне дали список, кого я обязательно должна похвалить, а я не могу понять, кого они танцевали. Про вас и Светлану понятно, это и так было слышно по овациям публики, но другие – это кто?» В списке от руководства ГАБТа, кроме молодых артистов, значился еще и Янин, в роли… купца Исаака Ланкедема. Мы со Светой вежливо улыбнулись…

5 января на открытии гастролей в паре с Захаровой я станцевал «Корсара». Все произошло так, как предсказал Юг Галь!

Тут грипп начал