Кирилл Кожурин - Протопоп Аввакум. Жизнь за веру

Что касается отношения русских к заезжим грекам и к их вере, то об этом хорошо пишет историк Η.Ф. Каптерев: «Из XVII столетия мы имеем вполне ясные и определённые данные относительно того, как русские смотрели тогда на сравнительное достоинство греческого и русского благочестия. В Москву с XVII века часто приезжали для торговли греческие купцы, которые по необходимости должны были проживать в Москве довольно долго. На этих купцов-греков некоторые русские смотрели как на неправославных, называли их неверными и не пускали их в русские храмы, так что греки принуждены были искать себе у правительства особой церкви, которая бы служила исключительно для греков. В 1653 году иверский архимандрит Клим, приезжавший в Москву за милостынею, с согласия всех бывших тогда в Москве греческих властей и торговых гречан, просил у государя и патриарха Никона дать для приезжих греков особый монастырь в Москве, где бы служба совершалась на греческом языке, потому что, объясняет в своей челобитной архимандрит Клим, греки русской службы не понимают, “а иные русские попы мирских торговых греков в церковь Божию божественного пения слушать не пущали, называли их неверными”. То же самое подтверждает и Павел Алеппский, который свидетельствует, что в Москве греческим купцам воспрещалось входить в русские церкви. Но этого мало: по свидетельству того же Павла Алеппского, у нас прежде его приезда в Москву не дозволяли служить приезжавшим к нам с Востока греческим епископам и патриархам, потому что считали их осквернёнными через сближение с турками».

Подозрительное отношение к восточным патриархам не было лишено оснований. Они достаточно легко могли менять веру в угоду своим политическим амбициям, увлекаться различными еретическими учениями, под давлением султана идти на компромиссы в делах Церкви. Так, на константинопольской кафедре за 60 лет — с 1595 по 1657 год — сменилось более сорока патриархов! «Немногие из них оставили престол по своей воле или из-за смерти. Бесконечная череда патриархов — результат интриг, соперничества, гнева султана. Знаменитый патриарх Кирилл Лукарис, семь раз свергнутый и шесть возвращавшийся на престол, в конце жизни склонялся к соглашению с протестантами. Турки, подстрекаемые соперниками, низвели и умертвили Лукариса. Патриарший посох угодил в руки его непримиримого соперника, Кирилла Контариса, который в 1638 году тайно принял католичество. Но тайна стала явной, и Контарис в третий — и последний раз — оставил патриарший престол» (Андреев).

Были и другие причины — не только вероисповедного, но и морально-нравственного характера, — вызывавшие подозрительное отношение к заезжим греческим иерархам. «В середине XVII века богатое царское жалование и престиж и преимущества учительского звания привлекали в Москву новых и новых учёных чужаков; некоторые из них оказывались неспособными к учительству, некоторые — самозванцами с подложными патриаршими грамотами [21], многие привозили с собой отряды “слуг и родственников” — торговцев, бизнесу которых царское правительство щедрой рукой предоставляло немалые привилегии за их и их черноризного начальства “страдания и обездоленность” на родине; многие в России замечали их общие сребро- и славолюбие» (Крамер). Например, патриархи Афанасий, бывший Константинопольский, и Паисий Иерусалимский набрали в свои «свиты» купцов, записав их (естественно, за деньги) монахами, иеромонахами и архимандритами. Когда воевода на границе в Путивле, узнавший этих купцов, указал на них патриарху Паисию, тот, не моргнув и глазом, отвечал, «что де хотя и были прежде сего торговые люди, только де ныне служат ему, патриарху». Впрочем, это могло быть и правдой, поскольку нередко и облечённые духовным саном выходцы с Востока не гнушались заниматься торговлей и провозить контрабандные товары. Часто между высокосановными собирателями милостыни и лицами из их свиты возникали самые отвратительные скандалы из-за денег, недоплаченных купцами за попадание в Москву. Между греками (в том числе архиереями) процветала самая настоящая конкурентная борьба за царское жалованье, сопровождавшаяся взаимными кляузами и интригами. Всё это, естественно, становилось известным не только в Посольском приказе, разбиравшем подобные дела, но и многим русским.

Другой причиной недоверия к грекам было широко распространившееся на Востоке курение табака и даже опиума. «Настоящим испытанием для почти поголовно курящих и не видевших в этом, по восточной традиции, ничего предосудительного иностранцев были отвращение москвичей к курению, как тяжкому греху, и слежка за ними “днём и ночью, с подсматриванием в дверные щели”, иногда кончавшаяся для провинившегося высылкой из России за его счет без всякого снисхождения и, конечно, без всякой милостыни и возможности приезжать впредь, иногда даже и ссылкой в отдалённый русский монастырь» (Крамер). Для русских в то время за курение и нюхание табака полагалось другое наказание — вырезание ноздрей и кнут — пытка, которая нередко заканчивалась смертью. В Соборном уложении 1649 года говорилось: «О табаке заказ учинен крепкой под смертною казнию, чтобы нигде русские люди и иноземцы всякие табаку у себя не держали и не пили, и табаком не торговали» (главы 25, 446). Однако многие греческие иерархи XVII века не только сами потребляли табак и опиум, но не гнушались провозить их контрабандно в Россию. Так, одно из главных действующих лиц рокового собора 1666–1667 годов, международный авантюрист митрополит Газский Паисий Лигарид хранил в своём московском доме 60 пудов табака, тайно привезённых с Востока. Юрий Крижанич писал: «Греки своими… запрещёнными товарами (именно табаком) выносят из России большие богатства». При этом он в отличие от Павла Алеппского ничего не знал об опиуме…

Относительно «духовной» торговли тот же Крижанич свидетельствует: «Праздношатающиеся греческие монахи, и порою самозванцы-митрополиты, скитаются по Руси и выжиливают ссуды… Они возводят в священнические степени лица, им неизвестные, незаслуженные, неискушённые, незасвидетельствованные, даже отвергнутые в других местах, и без всякого другого испытания, кроме того, что аккуратно поторгуются, “сколько мне хотите дать, я вам предам его”. Я сам видел не один пример подобного рода. Видел также, как одну и ту же супружескую чету разные митрополиты, и даже один и тот же митрополит, несколько раз то разводили, то снова соединяли, всегда, однако, заранее поторговавшись и взявши добрую кучу денег. Если дела такого рода, пожалуй, кто-нибудь скажет, можно ещё терпеть, то уже, конечно, никаким образом нельзя терпеть того, что помянутые митрополиты за деньги продают и прямо посылают в ад человеческие души. Я видел на русском языке напечатанные в Киеве отпустительные грамоты (то есть фактически индульгенции. — Κ.К.), которые по Руси продавал Византийский патриарх Афанасий. Каким образом или почём он продавал их, не знаю. То лишь знаю и собственными глазами видел, что подобные отпустительные грамоты в рукописи (со вставкою имени того человека, коему вручается грамота) некоторые продавали знатным людям за деньги: здесь разрешают от всех грехов, не поминая ни слова об исповеди или покаянии».