Картографы рая и ада - Василий Андреевич Владимирский

«Чистый жанр»

Представителю мейнстрима опасно заигрывать с жанровой литературой: есть шанс увлечься всерьез и навсегда погубить себя в глазах истеблишмента. Работая над «Потрясающими приключениями Кавалера & Клея», Майкл Шейбон уверял журналистов, что читает комиксы и штудирует литературу по истории жанра исключительно для того, чтобы набрать необходимый материал, а так-то он больше по Апдайку и Фитцджеральду. Но прошло четыре года, и в издательстве «Dark Horse Comics» появилась ежеквартальная серия комиксов «The Amazing Adventures of the Escapist» – ее центральным персонажем стал супергерой Эскапист[46], якобы придуманный кузенами-соавторами из Бронкса 1930–1950-х, героями того самого романа, который принес Шейбону Пулитцеровскую премию. Раскрыть мистификацию оказалось несложно. Составителем, одним из редакторов и автором серии, как не трудно догадаться, выступал сам Майкл: комиксы продолжали выходить до 2006 года, за это время он успел написать сценарии для двух выпусков.

И это не первое его обращение к «чистому жанру». Еще в 1997 году Шейбон опубликовал в журнале «Плейбой» рассказ «На черной мельнице» («In the Black Mill»), хоррор в духе Говарда Филипса Лавкрафта, – правда, в тот раз писатель укрылся под псевдонимом Август Ван Зорн. Позже этот «величайший неизвестный автор XX века» станет любимым виртуальным персонажем Майка и заживет собственной жизнью: обзаведется обширной вымышленной библиографией, сайтом, станет выступать с комментариями к комиксам об Эскаписте и другими статьями.

Получив Пулитцеровскую премию, писатель перестал скрывать свой интерес к поп-культуре. Уже в 2002 году он опубликовал роман «Саммерленд, или Летомир» («Summerland»): юный герой этой книги путешествует по волшебной стране, непрерывно играя в бейсбол с мифическими существами. Год спустя роман удостоился Мифопоэтической премии в номинации «литература для детей и подростков». Следом вышла повесть «Окончательное решение» («The Final Solution»), где фигурировал старик-пасечник, до степени смешения похожий на престарелого Шерлока Холмса, не утратившего хватку накануне своего девяностолетия. Совершил Шейбон краткую вылазку и на территорию авантюрно-исторического жанра: в 2007 году появилась его книга «Джентльмены на дороге» («Gentlemen of the Road»), посвященная событиям, происходившим в Хазарском каганате около 950 года нашей эры. Первоначально роман публиковался с продолжением в «The New York Times Magazine» и имел рабочий заголовок «Евреи с мечами» («Jews with Swords»).

По извилистым тропкам

Однако главным событием этого десятилетия безудержных экспериментов стал для Шейбона роман «Союз еврейских полисменов» («The Yiddish Policemen’s Union»), увидевший свет в том же 2007 году. На сей раз поклонник Апдайка, Фицджеральда, Борхеса и Набокова скрестил неонуарный детектив а-ля братья Коэн с альтернативно-исторической фантастикой: в этой вселенной государство Израиль так и не возникло, зато накануне Второй мировой войны евреи получили в пятидесятилетнюю аренду солидную часть Аляски, что спасло многих из них от Холокоста. Полвека спустя сильно пьющий полицейский Мейер Ландсмар ищет в Ситке, временной еврейской столице, убийцу соседа-наркомана – и от результатов его расследования, как выясняется, зависит будущее всей диаспоры. Любопытно, что этот сюжет родился из ностальгической попытки представить целую страну, в которой говорили бы на идише, – как в тех городских кварталах, где прошло детство писателя.

Интерес Шейбона к извилистым жанровым тропкам отчасти можно объяснить обостренным чувством справедливости. «Уже более полувека можно считать себя великим кинорежиссером и не делать ничего, кроме вестернов, триллеров или научной фантастики, – негодует он в одном из интервью. – Кубрик просто снимает один жанровый фильм за другим, и никто и глазом не моргнет. Между тем великие произведения литературы создаются в научной фантастике, в криминальной прозе, в литературе ужасов, и все их игнорируют».

Свой авторитет пулитцеровского лауреата Шейбон не раз использовал для разрушения этих архаичных стереотипов. Сложно судить, сумел ли он повлиять на ситуацию в целом, но «фантастическое» комьюнити его усилия оценило. В 2007–2008 годах «Союз еврейских полисменов» принес писателю две главные жанровые премии мира: «Хьюго», самую престижную награду, которую вручают любители фантастики, и «Небьюлу», присуждающуюся по итогам голосования писателей-профессионалов. Более впечатляющий бенефис в жанре трудно себе представить: награды, к котором большинство лауреатов упорно шли десятилетиями, Шейбон взял легко, играючи, даже не ставя перед собой такой цели.

Проза эпохи фейк-ньюс

В 2012 году писатель ненадолго вернулся в лоно мейнстрима и выпустил реалистический роман «Телеграф-авеню» («Telegraph Avenue») о двух друзьях из Окленда, еврее и чернокожем, владеющих магазином подержанных джазовых пластинок. Однако уже в 2016-м в свет вышел «Лунный свет» («Moonglow») – удивительная окрошка из жанров, мелодрама, семейная сага и криптоисторическая проза под одной обложкой. Книга основана на воспоминаниях деда Шейбона, записанных автором в 1989 году, когда патриарх лежал на смертном одре, и на первый взгляд выглядит классической мемуарной прозой. Герой-повествователь «Лунного света» рассказывает, как в конце Второй мировой войны его дед занимался поиском немецких ученых в Европе для вывоза их в США (и всю жизнь испытывал по этому поводу неутихающее чувство вины), потом разрабатывал ракетные двигатели для лунной программы NASA, вместе с женой, пережившей ужас нацистских концлагерей, воспитывал очень непростого ребенка… В то же время Шейбон предостерегает: не стоит принимать историю за чистую монету, на самом деле это только имитация мемуаров, имеющая слабое отношение к биографиям его родных и близких. Подлинные детали густо перемешаны и серьезно переосмыслены: в работе над романом он использовал не только воспоминания деда, но и, например, опыт своей второй жены, Айлет Уолдман, страдающей биполярным расстройством. Кроме того, критики обнаружили в «Лунном свете» массу отсылок к американской классике XX века, от «Бойни номер пять» Курта Воннегута до «Радуги тяготения» Томаса Пинчона. И не только критики: сам Томас Пинчон, известный затворник, всю жизнь успешно избегающий общения с прессой, после выхода романа пригласил Шейбона на обед, что уже стоило дюжины литературных наград.

«Лунный свет» – своего рода провокация, игра с читательскими ожиданиями, прямое воплощение поговорки «врет, как очевидец». Проза эпохи фейк-ньюс – такую метафору Шейбон использовал, комментируя британское издание книги, с обложки которого мистическим образом исчезло слово «роман». Но прежде всего это гимн художественной литературе, во многих отношениях превосходящей самый достоверный нон-фикшен. «Вымысел, который обманывает, не скрываясь, – гораздо более мощный и эффективный инструмент для получения правды», – говорит Шейбон. И уж точно лицемерием было бы утверждать, что ты пишешь правду, одну только правду и ничего, кроме правды, когда рассказываешь собственную семейную историю: это слишком личное, интимное, эмоции неизбежно перевесят любые факты. «То, что вы помните, в лучшем случае имеет слабое отношение к тому, что произошло на самом деле. Память подвержена ошибкам, у нас много предубеждений, и они искажают все, что мы видим».