На линии огня - Валентин Георгиевич Сержантов

так щедро наделен мой мастер. Но я рад и тому, что основное дело, которому обучает меня Емельян Иванович, осваиваю неплохо. Со временем научился мастачить не только, скажем, стулья и табуретки, но и диваны, кресла. Одно мое кресло красовалось на училищной выставке.

Не знаю, как кому, а мне нравится, когда я чувствую, что каждый мой час, минута напряжены до предела. Некогда скучать, полная возможность испробовать свои силы, способности.

А дел у нас с Лешей невпроворот: учеба и гора общественных поручений. Меня назначили нештатным инструктором горкома комсомола, руководителем кружка истории СССР. Ежевечерне бегаю на стадион, играем в футбол со студентами металлургического института, увлекаюсь легкой и тяжелой атлетикой, лыжами, волейболом. В техникуме сколотили команду, которая участвовала в традиционной эстафете на приз газеты «Магнитогорский рабочий». Ивану Абанину и мне пришлось бежать на самом трудном участке — каменистая, пересеченная местность. По неопытности набили кровавые мозоли. Но все же пробежали быстрее других, и наша команда вышла победительницей. А это совсем здорово.

Но, пожалуй, самая сильная моя страсть — песня. В техникуме большой слаженный хор. Руководит им страстная песенница Таисия Федоровна Мухачева. Присмотрелась она к нам с Лешкой и сказала:

— Будете петь дуэтом.

У Лешки баритон, у меня, кажется, тенор. Попробовали запевать в хоре — вроде получилось.

Меня избрали старостой хора. Хлопотливое это дело. Бегаешь по общежитиям, собираешь ребят на спевки. У каждого своя отговорка. Кто-то приболел, кого-то надо подменить, где-то отыскать новый голос. А затем составить программу, «прокрутить» ее, как мы говорили, чтобы потом безупречно выступать то ли на металлургическом комбинате, то ли на мебельной фабрике, то ли в подшефном колхозе. И наш хор трудовых резервов гремел не только в городе, но и на всю округу. На областном смотре мы заняли первое место. Ездили по селам. Порой не находилось площадки — выступали на сдвинутых кузовах машин или же отправлялись на поиски досок и тут же сколачивали «эстраду».

И вот много лет спустя.

Мягко катятся колеса. Вон и «шахматный домик». Ангар. Тополя у черты поля. Все, как было когда-то. Только не видно наших стареньких УТ-1…

Подан трап. Ветер чуть не срывает фуражку. Спускаюсь, а сердце стучит, наверное, перед стартом на Байконуре так не волновался.

Здравствуй, суровая и добрая земля моей юности!

А людей! Ищу знакомых. Вижу многих. Здороваемся с первым секретарем горкома партии Дмитриевым, с металлургами, с преподавателями моего индустриального техникума и моего аэроклуба. Подбегают школьники, рядом стоит улыбающаяся женщина с малышами, и два карапуза оказываются у меня на руках.

Митинг. Столько сердечных слов о тружениках космоса и создателях кораблей звездных! Приглашают меня к микрофону. В горле пересохло.

— Счастлив, что приехал к вам… Здесь я четыре года учился! Собирался приехать сразу после полета, но смог выбраться только сейчас… Очень хочется горячо поприветствовать вас от имени всех космонавтов, пожелать вам счастья, успехов и самого главного — хорошего здоровья…

Вижу знакомое сухощавое лицо с выгоревшими бровями. Мой первый инструктор. Он, кажется, мало изменился, только в глазах какая-то истоминка. Здороваемся. Тут уже не речь на митинге, а просто воспоминания.

— Я впервые поднялся в небо с этой земли. Спасибо моему первому наставнику — Николаю Константиновичу Матюшину. Это он дал мне дорогу в воздух, а потом в космос. У меня в Магнитогорске много друзей. Семья Лепихиных, Клавдия Ефимовна и Галя Грязновы, Миша Юдин. Буду рад вновь свидеться.

От Комсомольской площади рукой подать до Дома культуры профтехобразования. Дорога знакома: туда мы ходили на спевки. Что там сейчас? Может, тоже спевка?

Переступаю порог. Так и есть. В той же длинной комнате с низковатым потолком, где когда-то звучали голоса моих сверстников, поют парни и девушки, и теперь с ними с «волшебной палочкой» все та же Таисия Федоровна. И за пианино та же Наталья Ивановна. Словно и не минуло пятнадцать лет. Даже какая-то белокурая девчушка, запевавшая в хоре, показалась удивительно похожей на нашу звонкоголосую Олю Доронину.

Шумная, веселая встреча. Я с гордостью напоминаю ребятам, какая была сильная самодеятельность трудрезервов Магнитки в 50-е годы. На всю Челябинскую область гремела. Кто-то весело парирует:

— Сейчас не хуже!

— Докажем? — спрашивает у ребят Таисия Федоровна, и в ответ раздается дружное:

— Докажем!

Пальцы Натальи Ивановны пробегают по клавишам. Под своды взметается традиционная «Звездная»:

Долетайте до самого солнца

И домой возвращайтесь скорей…

Песня обрывается, я вспоминаю любимую фразу Таисии Федоровны:

— Что там у вас, на галерке, будто гречневая каша во рту?

Все смеются, угадывая, кому принадлежат эти слова. И Таисия Федоровна тихо улыбается.

Репетировали ученики профтехучилища. Алима, невысокая, черноглазая монголка, пела «Санта Лючию», ее земляк Сандан-Цоодол пел на русском языке «Россию», а Тулл — арию из оперы «Запорожец за Дунаем». Потом и меня пригласили на сцену.

На второй день встречи в техническом училище № 46 останавливаюсь на пороге директорской:

— Володя! Ты?

Преподаватель училища — мой однокашник Владимир Осадчий. В другом классе опять объятия. Встречаю другого соученика — старшего мастера Алексея Крылова.

А в техническом училище № 41 долго говорили с заместителем директора Дмитрием Алексеевичем Домрачевым. В авиаспортклубе мы учились и дружили с его сыном Володей.

Дмитрий Алексеевич с гордостью сообщил, что сейчас Владимир — летчик-испытатель.

В техникуме профтехобразования, где старых однокашников-преподавателей собралась целая группа, состоялась перекличка: Люба Оглоблина, Николай Шкуропат, Михаил Синицкий, Валентина Таркина, Анна Прокофьевна Гордылева, Василий Григорьевич Шенцев, Василий Иванович Кузнецов, Ибрагим Хакимович Даутов… Все здесь.

На вечере в Доме культуры профтехобразования секретарь обкома КПСС Е. М. Тяжельников преподнес мне именные часы.

Я взглянул на свои «серебряные». Они мне особенно дороги тем, что дважды побывали в космосе — с ними летал Юрий Гагарин и я. Не раз меня осаждали работники музея с просьбой передать их как реликвию. Я отказывался. Теперь передаю друзьям-магнитогорцам.

Спешу на комбинат. Уже у проходной вдыхаю знакомые пресные запахи раскаленного металла и горького коксового дымка.

Девятая домна. Огненная река дышит могуче и торжествующе. Это новая печь-гигант. У ее раскаленного жерла хозяйничают начальник цеха Юрий Павлович Волков, обер-мастер Алексей Леонтьевич Шатилин, газовщик Владимир Федорович Дюкин. Потом я еще не раз прилечу в свою Магнитку, буду присутствовать на плавке 200-миллионной тонны магнитогорского металла, и уже там, в Звездном, мне будет сниться это рукотворное солнце.

А вот и мой аэроклуб. Беседуем с его начальником, с замполитом Виктором Ивановичем. Говорим, конечно, о нынешней смене аэроклубцев. Уже около двадцати новых наборов поднялось в небо Магнитки. Замечательная, дерзающая молодежь. А где же они, мои сверстники, погодки первых летных дней? Здесь, в аэроклубе,