VZ. Портрет на фоне нации - Дмитрий Львович Быков

При этом сам он охотно переходил на русский, обращаясь к россиянам или встречаясь (дважды) с российскими журналистами. «Квартал» продолжал выходить по-русски. Но Закон о языке оставался незыблемым — возможно, потому, что в 2014 году еще имело бы смысл провозглашать русский вторым государственным, это выбило бы главный аргумент у многих противников Майдана, но в 2019 большая часть украинского населения уже не планировала разговаривать «На языке врага», как называлась лучшая книга стихов русскоязычного киевского поэта Александра Кабанова.

И вышло так, что вопрос о языке решила за Украину Россия, как она, собственно, и желала. Правда, решение это оказалось совсем не таким, какое мечталось Путину и компании: Украина отказалась от русского языка вся, включая недавних идеологов двуязычия. 13 июля 2023 года киевский Горсовет разместил на своем сайте запрет публично использовать русский язык в столице — то есть выступать по-русски и продавать русскоязычные книги (запрет на ввоз книг из России и Белоруссии декларирован в приказе, который Зеленский подписал 22 июня). С этим запретом на ввоз книг из РФ тоже все было сложно: в Евросоюзе считали, что он противоречит конституции, и текст его был отправлен на рассмотрение Венецианской комиссии Евросоюза, но то ли она его одобрила, то ли Украине стало не до согласований. Рада этот закон приняла, и президент подписал. А теперь в Киеве — не сомневаюсь, что это только начало, — нельзя торговать русскими книгами, проводить русскоязычные концерты и слушать русскую музыку. Три года назад никто в такое не поверил бы, но, честно говоря, послушав российские ток-шоу и почитав прессу, я тоже не поверил бы, что такое на бумаге и на экране в принципе возможно.

Поначалу о Зеленском писали если не сочувственно, то по крайней мере заинтересованно. Посмеивались над актерской профессией — как же, у нас со времен Рейгана глумились над президентом-артистом, ясно же, что артист умеет произносить только чужие текстА! Ясно же, что президентом может быть силовик, или обкомовец, или на худой конец кухарка, но представитель творческой профессии развалит все — именно потому, что ему профессионально нужна свобода! Однако по мере приближения к войне тон писаний и разговоров о Зеленском — не только в сети, где беспредел традиционен, но и в бумажной прессе, — становился неприличен; когда- нибудь, уж подлинно, мы вспомним это — и не поверится самим.

«Президент (пока еще) Украины Вольдемар Зеленский прибыл в Варшаву с объявленным визитом, всем своим видом подчеркивая, что он тут проездом с фронта и ему не до шуток. Милитари-штаны цвета хаки, милитари- ботинки и милитари-свитерок (правда, на этот раз вроде как черный, а не обычная куртка или футболка — наверное, в стирку отдал) и немытая голова лишь подчеркивали мужественность и аскетичность нынешнего главы Украины, которому для полноты образа не хватало лишь пропитанной кровью повязки на голове и маузера в деревянной кобуре на бедре. На фоне этого мужественного сморчка президент Польши Анджей Дуда выглядел лощеным штафиркой, который должен в присутствии такого визитера лишь есть его глазами и четко рапортовать: «Так точно! Будет сделано! Чего изволите?» Правда, руки о штаны (наверное, внезапно вспотели) перед рукопожатием вытирал почему-то Зеленский, а не штафирка. Зато сделал это совершенно по- пацански, как гопник с соседнего двора.

Оба президента были с супругами, но что там о дамах особо говорить: Олена Зеленская, в отличие от мужа, показала, что она сюда не из окопа приехала: стильное пальтишко, туфли на высоких каблуках в тон пальто, распущенные волосы. Про жену Дуды и говорить нечего. Она, как последняя зрадница поздоровалась с четой Зеленских на чистом русском языке: «Добрый день!» Просто как серпом по тому инструменту, которым Зеленский играл на рояле! Тут, знаете ли, даже одежда с намеком на цвета украинского флага не спасает».

Это «Комсомольская правда» от 5 апреля 2023 года, но можно было взять любой другой номер, любого автора, не только Александра Гришина: он особо ярится, но остальные недалеко ушли.

Я не фанат, конечно, вмешательства власти в работу прессы; но в любом уважающем себя государстве журналист, который в самой тиражной ежедневной газете (650 тысяч экземпляров) так отзывается о президенте сколь угодно недружественного соседнего государства — крупнейшего в Европе, — был бы вызван к своему начальству и получил по репе так, что звон слышен был бы во всех остальных федеральных изданиях; увольнение за полной профнепригодностью самого журналиста, непосредственного начальника и, вероятно, главного редактора предполагается само собою.

Но о Зеленском в России иначе не пишут. В аналитике преобладает тон шпаны, особенно жалкий оттого, что авторы пытаются острить и острить не могут; это и близко нельзя сравнивать с язвительной иронией политобозревателей позднего совка типа Боровика или Сейфуль-Мулюкова. Тогдашний советский дипкорпус и верный партийный отряд политических обозревателей как раз усиленно заглушал родные почвенные запахи изысканным парфюмом, все они хотели казаться миротворцами и более европейцами, чем самые европейцы; в России времен украинской войны возобладала стилистика гопоты, типа можем себе позволить. Вперлись во все международные организации, расстегнули штаны и, мотая мотней, принялись показывать. Стиль этот в среде профессионалов называется «Ачотакова». На этом фоне от Украины не требуется особенных усилий, чтобы выглядеть живым укором, но это и называется методом позднего Путина: конец всех ограничений.

Как угодно, но полный запрет печатной продукции такого государства, не просто уронившего себя ниже плинтуса, а втоптавшего в грязь, является мерой гигиенической, а не политической. Языковая проблема в Украине до конца двадцатых решена, а там видно будет.

Многие скажут, что язык не виноват, и даже вспомнят Окуджаву:

Сливаются в одно слова и подголоски,

и не в чем упрекать Варшаву и Москву...

Виновен не язык, а подлый дух холопский —

варшавский ли, московский — в отравленном мозгу.

Когда огонь вражды безжалостней и круче,

и нож дрожит в руке, и в прорезь смотрит глаз,

при чем же здесь язык,

великий и могучий,

вместилище любви и до, и после нас?

Но он давно перестал быть вместилищем любви, и он виноват — его сделали заложником, тут уж не до разбирательств. Виноват немецкий, который слился с лаем немецких овчарок, тоже вроде бы ни в чем не виноватых; ничего не поделаешь, русский с 2014 года стал языком лжи и ненависти, и отмывать его нам еще долго. Да и в качестве ответной меры на закрытие в Москве украинской библиотеки и полный запрет