Владимир Рецептер - Ностальгия по Японии

Но главное в том, что ответ, включивший слово "неподведомствен", вскрыл подсознательное, а следовательно, глубинное и сущностное несогласие Р. с репертуарной политикой театра вообще и его легендарного завлита в частности. Вы только вслушайтесь: какое счастье, что хотя бы в этом... и т.д.

Безобразие. Наглость и безобразие.

И, конечно же, глупость, если не полный идиотизм.

Ну какая, к черту, может быть дурацкая "неподведомственность" внутри мудрого и почти совершенного ведомства?

Вот еще когда, оказывается, открыто проявились отщепенские свойства артиста Р., его отвратительное стремление к полному сепаратизму, черта болезненная и, кажется, неискоренимая...

Ну да, после прогона "Розы и Креста" Дина снова меня полюбила, но опять-таки не навсегда, не до конца дней...

...- Нельзя же теперь такое писать, - убежденно сказала хозяйка.

- Почему нельзя? - спросил я.

- Я пробовала, но пришла эта дама и попросила вычеркнуть...

- Позвольте, Нина Флориановна, - растерялся я, - что за дама вас наставляла?

- Я уж не помню, как ее звали, сказала, что из музея Блока, она велела вычеркнуть все такое, и мне ничего не оставалось...

- Нина Флориановна, - сказал я со всей убедительностью, на которую был способен, - забудем про даму, откуда бы она ни приходила!.. С вашего позволения, я включу эту бандуру, - я показал на магнитофон, - и вы расскажете все, что она просила вычеркнуть.

Речь шла о Блоке, с которым ровесница века и актриса Больдрамта Нина Флориановна Лежен работала все его последнее время...

Знакомы мы были давно, потому что прежде она изредка захаживала в театр, поддерживая связи с уцелевшими сослуживцами, особенно с Сергеем Сергеевичем Карновичем-Валуа, старейшиной нашей гримерки. А сегодня я навестил Нину Флориановну в Доме ветеранов сцены на Петровском проспекте, 13...

В ДВС имени М.Г. Савиной Нина Флориановна переехала уже из отдельной квартиры, но, прежде чем получить отдельную, много лет прожила в огромной коммуналке на Лиговке, 21 б, пятый этаж без лифта, с семью соседними квартиросъемщиками. В длинном коридоре плавно накручивали цифирь восемь электросчетчиков, в туалете и ванной один за другим щелкали восемь и восемь шестнадцать выключателей, а в общей кухне на восемь столов и тумбочек вспыхивали открытые конфликты, которые удавалось погасить только ей.

Нина Флориановна вплывала в эпицентр боевых действий в своем излюбленном халате с цветами и узорами, перепоясанном широким и плотным бордовым кушаком, и глубоким проникающим голосом восстанавливала порядок и справедливость.

Нужно сказать, что в Больдрамте после смерти Блока Нина Флориановна задержалась до первой высылки мужа, потом поработала в провинции и всю оставшуюся творческую жизнь провела в Александринке, пользуясь заслуженным авторитетом и здесь.

Когда в годы террора исчезал особенно дорогой человек, она шла просить о нем "депутата Балтики", народного артиста Советского Союза Николая Константиновича Черкасова.

- Нина, - строго спрашивал он, - ты за него ручаешься?

- Коля, как за саму себя, - отвечала она, приложив к груди свои правдивые руки.

Вернувшись из лагерей, артист Вальяно поведал, как его пытал следователь активист художественной самодеятельности. Этот драмкружковец завидовал арестованному профессионалу и на много часов запирал его в платяной шкаф. Потом, с помощью подручных, он переворачивал шкаф вместе с подследственным вниз головой и снова несколько часов держал взаперти. В лагерях несчастному обломали руки и ноги, он еле выжил и еле выкарабкался, но в день смерти Сталина Вальяно плакал на доброй груди Лежен, уверяя ее навзрыд:

- Нинка, он ничего не знал, от него все скрывали, Нинка!..

- Дурак ты, Колька, - отвечала она, - мало тебя в шкафу держали! - и добавляла другие слова, малоизвестные ее французским предкам.

Больше года в коммуналке по Лиговке, 21 б, с Н.Ф. Лежен соседствовал добрый друг БДТ журналист Лева Сидоровский, написавший для наших "капустников" тьму смешных реприз и куплетов. Он был холост, любознателен и часто разговаривал с ней о жизни. Как-то, вознесясь над всеми коммунальными девушками и их бесчисленными ухажерами, Нина Флориановна сказала ему:

- У меня было всего три любовника, но это были Блок, Горький и Борисов Александр Федорович...

Возможно, в этом заявлении, которое произвело сильное впечатление не только на Леву, было некоторое преувеличение или, скажем, вольная трактовка действительных отношений с названными мужчинами, но слово - не воробей, и, стало быть, у Нины Флориановны имелись если не внешние, то внутренние или воображаемые обстоятельства для того, чтобы это сказать...

Я имею в виду не всех троих, а интересующего нас в данном случае основоположника БДТ Александра Александровича Блока...

И вот хозяйка упомянула о вычеркиваниях, а Р. попросил разрешения включить принесенный с собой магнитофон "Вега". Встреча происходила за три года до поездки на японские острова, когда, приобретя радиотехнику, театр, по словам Вадима Медведева, "сильно озвучился". И допотопная "Вега", находящаяся на балансе БДТ, понадобилась Р. по той простой причине, что у него еще не было собственной звукозаписывающей аппаратуры.

Ни мини-системы "Хитачи", состоящей из четырех поставленных друг на друга блоков: автоматического проигрывателя с прозрачной крышкой, оберегающей пластинку от пыли, приемника, усилителя и двухкассетного магнитофона с двумя стереофоническими колонками...

Ни даренного фирмой изящного переносного приемника "Саньё" с белой панелью, встроенным микрофоном и монокассетником...

Ни карманного "малыша", или "Сонечки", как я, в зависимости от настроения, называл миниатюрный профессиональный диктофон "Сони", по размерам и форме напоминающий карманную записную книжку в кожаном футлярчике, купленный за тридцать тысяч у того же Ежика...

- А почему у меня нет такого? - строго спросила Дина Шварц, увидев у меня еще не испорченную "Сонечку". - Откуда это у вас, Володя?

- Из Японии, - вяло объяснил Р.

- А-а-а, - понимающе сказала Дина. - Подарок фирмы?

- Подарок судьбы, Диночка, - сказал он. - Это я сам купил...

Р. было неловко: рядом с "неозвученной" Диной он чувствовал себя магнатом аудиотехники. Конечно, гастролеры скинулись ей на подарки, привезли сувениры, но ощущение глубокой несправедливости не проходило: к моменту волшебной поездки на острова именно Дина оказалась невыездной.

Товстоногов не поленился заказать пропуск в обком и спросил там напрямик кого-то отвечающего:

- Почему вы не пускаете в Японию моего завлита? Она мне нужна.