Александр Петряков - Великие Цезари

Ознакомительный фрагмент

А конница считалась вспомогательным войском и набиралась из союзников на той территории, где шла война. Так что конница в войске Цезаря здесь состояла из эдуев, и Ариовист, разумеется, менее опасался конных галлов, нежели коварных пеших римлян. Но Цезарь перехитрил противника: посадил на галльских коней верных ему солдат десятого легиона и отправился на переговоры.

Встреча состоялась на холме, равноудаленном от лагерей противников. Конница осталась перед возвышенностью, а полководцы в сопровождении десяти всадников каждый, оставаясь на лошадях, начали переговоры.

Цезарь прежде всего напомнил Ариовисту, что «только благодаря милости и щедрости Цезаря и сената» он получил титул царя и почетную привилегию называться другом и союзником римского народа, а затем повторил свои требования, на которые вождь германцев «дал короткий ответ». Так сказано в «Записках». Ответ, надо догадываться, отрицательный. Затем Ариовист стал говорить с горячной дерзостью, что он первый завоевал эти земли в честном бою, и пусть римляне сюда не лезут, как и он не лезет в их римские провинции. А что касается того, что Цезарь, дескать, желает защитить эдуев, то тут у него серьезные сомнения. Римляне ведь не помогали эдуям в их войне с секванами, равно как и эдуи не помогали римлянам в войне с аллоброгами, так мнится ему, Ариовисту, что это чистейший блеф и предлог для войны с германцами. И если у Цезаря не хватит ума отсюда убраться, то, не ровен час, его голова может упасть с плеч, чему будут очень рады многие сенаторы в Риме, они даже спляшут от радости, а уж об этом-то он знает доподлинно от своих послов в Риме. Поэтому он предлагает римскому проконсулу уйти из «косматой» Галлии и искать свое военное счастье в других местах. В этом случае Ариовист действительно станет его союзником и «отплатит ему большими услугами».

Цезарю, конечно, не в новость слышать, что кое-кто в Риме спляшет от радости при известии о его смерти. Но он сдержался и стал оспаривать исторический, так сказать, аргумент противника: не германцы первыми пришли в Галлию, а римляне, а то, что они оставили в этих краях самоуправление, то на то была воля римского народа, а не Ариовиста, который тем самым нарушил законы Римской республики.

В это время германская конница стала задирать римлян, и переговоры поэтому были сорваны.

Впрочем, Цезарь больше в них и не нуждался, и когда Ариовист предложил возобновить выяснение отношений, проконсул отказался и послал на переговоры своих людей, один из которых «был связан с Ариовистом узами гостеприимства». Оба посланца были арестованы и подвергнуты пыткам и издевательствам. Это уж и совсем развязало Цезарю руки.

Ариовист так и не понял, что его, если можно так сказать, историческая миссия заканчивается. А могла бы продолжиться. Цезарь не напрасно добился в свое консульство признания Ариовиста союзником республики. Он уже знал, что ему достанется в управление Галлия, и готовил почву для победоносного завоевания «косматых» народов, поэтому военная работа германцев по ослаблению наиболее сильных и воинственных племен была ему только на руку. Древнее римское правило: разделяй и властвуй! В конце концов будь Ариовист посговорчивей, он мог бы и дальше оставаться союзником, если бы, конечно, делился данью и награбленным золотом. Так нет же, он возомнил себя повелителем Галлии. Он думает, что Цезарь ему оставит эту богатую страну. Как бы не так!

Начались приготовления к сражению, которого Ариовист поначалу всячески избегал. Цезарь в течение пяти дней выстраивал свои войска для боя, но германцы предпочитали мелкие конные стычки. В этом они были очень искусны, причем каждого германского всадника сопровождал быстроногий пехотинец, бежавший рядом с лошадью, держась за ее гриву, причем ничуть не уступал лошади в скорости, что римлян очень удивляло.

В конце концов Цезарь вынудил Ариовиста принять сражение, и благодаря традиционной стратегии римского боя и умелым тактическим ходам Цезаря и тут ему не было равных, многочисленное германское войско было перебито, а их вождь с большим трудом сумел переправиться на свой берег Рейна.

«Таким образом Цезарь окончил в одно лето две очень большие войны и потому несколько раньше, чем того требовало время года, отвел войско на зимние квартиры к секванам. Комендантом лагеря он назначил Лабиена, а сам отправился в Ближнюю Галлию для судопроизводства».

Этими словами заканчивается первая книга «Записок о галльской войне».

Однако эти «две очень большие войны» не стали последними и решающими в деле покорения Галлии. Вторая книга начинается с того, что Цезарь получает сообщение от Лабиена, что племя бельгов, могущественное и занимающее большую территорию, опасается римлян больше, чем германцев, поэтому они мобилизуют как свои силы, так и призывают к этому другие племена, в том числе и германские. Впрочем, бельги – «по происхождению германцы, которые давно перешли Рейн и обосновались там вследствие плодородия земли, а прежних обитателей – галлов – выгнали».

Они очень гордятся тем, что сумели дать отпор грозным тевтонам и кимврам, не позволив им опустошить свои земли.

Как только Цезарь получил это известие, тотчас вернулся в дикую Галлию. Светоний пишет, что он «не упускал ни одного случая для войны, даже несправедливой или опасной, и первым нападал как на союзные племена, так и на враждебные и дикие, так что сенат однажды даже постановил направить комиссию для расследования положения в Галлии, а некоторые прямо предлагали выдать его неприятелю». Главным из «некоторых» был, конечно, Катон, который и инициировал это предложение.

В случае с бельгами было то же самое. Превентивный мощный удар в генеральном сражении силой нескольких легионов был нанесен по уже потрепанному союзными войсками противнику (верный Дивитиак постарался), и огромная армия бельгов и примкнувших к ним других племен была разгромлена. При этом, как повествует Плутарх, Цезарь «учинил такую резню, что болота и глубокие реки, заваленные множеством трупов, стали легко проходимы для римлян».

После чего с легкостью и быстротой была занята практически вся территория нынешней Бельгии. Свободными остались только дикие нервии, которые «категорически воспрещают ввоз вина и других предметов роскоши, так как полагают, что это изнеживает душу и ослабляет храбрость: эти дикие и очень храбрые люди всячески бранят остальных бельгов за то, что они сдались римскому народу и позорно забыли про свою унаследованную от предков храбрость; они ручаются, что никаких послов не пошлют, никаких условий мира не примут».

Да, с нервиями Цезарю пришлось туго. Его военное счастье висело на волоске. Римляне могли потерпеть страшное поражение, если бы не личная храбрость и находчивость полководца.