Уильям Питт. Вечно Младший - Мурат Магометович Куриев

Глава третья. Успевает тот, кто делает все

Чарльз Джеймс Фокс говорил: «Мы стали жертвой чудовищного преступления, совершенного королем и лордами». Он мог говорить что угодно. В палате общин число тех, кто внимательно прислушивался к Фоксу, резко сократилось.

Король был доволен, очень доволен. В парламенте он впервые прочитал тронную речь, написанную Питтом, и не нравился ему только один пункт. Питт по-прежнему надеялся на принятие парламентской реформы, но, забегая вперед, скажем – в этом он не особо преуспеет. Да и были дела поважнее. Король (а значит – Питт) в своей речи это подчеркнул. Финансы и Индия. Задачи первостепенной важности.

Около 240 миллионов фунтов стерлингов. Государственный долг Англии в 1784 году. 1 фунт стерлингов в 1784 году – это 186,5 фунта сегодня. Если захотите – можете пересчитать. Чудовищная сумма, и тогда, и сейчас. Война в Северной Америке, потеря колоний, упадок торговли, ущерб от контрабанды. Катастрофа была совсем близко…

Многие вспоминают о Питте Младшем лишь как о главном вдохновителе антифранцузских коалиций. Это так, но и то, что Питт сделал для Англии, вызывает уважение, а порой и восхищение. С финансами, например, он разобрался мудро, дерзко и относительно быстро.

…Лорд Шелбёрн – человек просвещенный, ценитель искусств, покровитель наук. Он первым создал нечто вроде «мозгового центра» из талантливых молодых людей, учеников великого экономиста Адама Смита. Как часто случалось с Шелбёрном, до реализации идей на практике дело не дошло. Однако он и весьма скептически относился к способностям Питта решать экономические проблемы, о чем охотно рассказывал коллегам-политикам. Недооценивал, и зря.

Питт был знаком и с Адамом Смитом, и очень хорошо – с его трудами. Кроме того, как мы знаем, в Кембридже он неожиданно увлекся математикой, даже не подозревая, что это увлечение ему сильно пригодится. В общем, в отличие от того же Шелбёрна, сам Питт прекрасно разбирался в цифрах. Умел и считать, и просчитывать. Новый премьер обладал и еще одним потрясающим умением. Преобразования в экономике он всегда соотносил с политической ситуацией. Просчитывал, именно – просчитывал.

Уже 30 июня 1784 года Питт представил свой проект бюджета. Первый из двадцати с лишним, которые он предложит стране в качестве премьера. Историк Дж. Холланд Роуз написал про этот бюджет, что «…определенная смелость сочеталась в нем с честностью, что принесло Питту немалую популярность». Пока честности было больше, чем смелости, что было абсолютно оправданно. Питт предупреждал – будет трудно, но правительство делает то, что необходимо.

Его поняли. Поняли и потому, что премьер, как выяснилось, действительно хорошо разбирался в экономике. Жена одного из сподвижников Питта, леди Гауэр, в 1785 году восхищалась премьером: «Он демонстрирует столь глубокие знания о финансах, торговле, фондах и прочем, что, слушая его рассуждения можно подумать, что у него за плечами многолетний опыт. Даже оппозиция не скрывала изумления».

Пост первого лорда Казначейства (премьера) – отнюдь не гарантия того, что человек, занявший его, обязательно хорошо разбирается в экономике. Норту мешала лень, Шелбёрну – неспособность сосредоточиться, Фокс, хоть и не премьер, но политик влиятельный, считал экономические вопросы скучными. Питту это было по-настоящему интересно.

Он вникал в детали и обладал необыкновенно цепкой памятью, чем поражал всех, кто с ним работал. Питт любил привлекать экспертов, он прислушивался к советам людей знающих и поразительно быстро формулировал выводы на основе полученных знаний. Юнец не сможет управлять страной? Питт сильно разочаровал тех, кто так думал. Он не просто мог, но и делал это блестяще.

Перечислять все меры Питта по стабилизации экономики мы не будем. Трудно не согласиться с Фоксом, это не так уж и весело. Констатируем лишь, что они были всеобъемлющими. Займы, акции, регулирование торговли – все, что необходимо. Одну область, все же, следует выделить особо. Налоговая политика.

…Уильям Питт Младший вошел в историю и как первый государственный деятель, который ввел подоходный налог. Это произойдет уже в 1799 году, когда страна остро нуждалась в средствах для ведения войны с революционной Францией. «Налог, победивший Наполеона» – так его часто называют. Об этой мере мы еще поговорим отдельно, пока же констатируем, что усиление налогового бремени происходило на протяжении всего премьерства Питта. И уже в самом его начале, выступая в палате общин, Питт произнес наиважнейшие слова: «Я понимаю, сколь сложная задача передо мной стоит. Многие будут недовольны. Однако нужды страны не позволяют мне уклониться от ее решения. Я доверяю здравому смыслу и патриотизму английского народа».

Значение «здравого смысла» Питт, возможно, преувеличивал, но «патриотическую карту» он разыгрывал очень умело. Он взывал к тонкой материи, чувству национальной гордости, и в большинстве случаев это работало. Недовольство, разумеется, имело место, однако Питту как-то удавалось заставить нацию примириться с его инициативами. В том числе – и благодаря огромному кредиту доверия.

Да и действовал Питт достаточно тонко. По мнению ряда историков, секрет его «успеха» заключался и в том, что премьер не повышал резко какой-то один налог, он «размазывал» налоговое бремя на очень широкий спектр товаров. Что только не облагалось налогом! Бумага, свечи, белье, ткани, золотая и серебряная посуда… Питту иногда приписывают и налог, в результате которого многие здания стали выглядеть странно, с замурованными окнами. Но так называемый «налог на окна» ввел не Питт, это произошло еще в конце XVII века. Однако сама идея очень похожа на то, что он делал, тем более что сам этот налог при Питте был увеличен.

И нельзя не признать, что введение новых налогов сильно помогло в улучшении финансовой ситуации. Да, ему пришлось отменить налог на уголь, Питт вовремя оценил опасность, но курс на последовательность действий продолжил.

…Питт и его друзья не зря предпочитали портвейн другим напиткам. Практично и патриотично. Стоил портвейн гораздо дешевле кларета и изысканных французских вин. Считалось, что по выбору напитка можно судить и о политических предпочтениях. Портвейн пьют приверженцы Ганноверской династии, а кларет – люди подозрительные.

Преувеличение, наверное. Кларет, вообще-то, потребляли в изрядных количествах, как и французский бренди. Да даже жены фермеров в сельской глуши использовали бренди для приготовления пудингов, тортов и т. д. Но бренди – напиток не дешевый, а бутылка того же кларета стоила 5 шиллингов, а портвейна – только 2. Как сэкономить? Спрос рождает предложение. Жителям Британии в широком ассортименте предлагались контрабандные товары.

Меж тем три четверти государственных доходов поступали от косвенных налогов, таможенных и акцизных сборов. Контрабанда – огромная дыра в бюджете и невероятно выгодное занятие. Искушение! Сам премьер Роберт Уолпол