Матрона Московская - Ирина Ордынская

его домашней, семейной церкви, наверное, имеют в виду именно такое жилище: полное ликов святых, лампад, духовных книг, где постоянно звучат молитвы и горят свечи.

Подвиги людей бывают разные – яркие, как вспышка, длящиеся мгновения или минуты, такие чаще случаются на войне или в мирной жизни, когда нужно быстро остановить несчастье, противостоять ему. Другое дело, когда подвиг повседневный, бытовой, часто люди не знают ему настоящей цены, а он порой сложнее, чем быстрый, мгновенный поступок.

Если вдуматься, то скромный житейский подвиг Зинаиды Владимировны и её матери Евдокии Михайловны Ждановых очень дорогого стоит. Многие ли из людей способны приютить в своём доме инвалида, взять на себя ответственность за человека слепого, с парализованными ногами? Практически чужого – Матрона не была им родственницей! В любые времена подобный поступок вызвал бы у окружающих разные чувства: от глубокого уважения до полного непонимания причин подобного выбора. Если ещё и учесть, что к блаженной бесконечной чередой каждый день шли люди, с раннего утра до позднего вечера, то легко представить, как непросто жилось хозяевам. Ведь приходили самые разные люди – несчастные, больные, одержимые, нищие, психически больные. Те, от которых в обычной жизни все стараются отгородиться, держаться подальше. Но именно такие больше всего и нуждались в помощи блаженной.

«Вот здесь-то я видела много… К Матушке приходило иногда по 40 человек, чего только не видели и чего только не узнали…» – вспоминала о тех годах Зинаида Владимировна. В двух предложениях здесь заключено впечатление от всего того, что каждый день происходило рядом с Матроной. Кричали и катались по полу одержимые, к которым потом, после молитв блаженной, возвращался разум. Те, кого вносили в дом на носилках, излеченные, уходили на своих ногах. От крепких, иногда долгих молитв Матроны у людей через время исчезали горбы и грыжи, отступал тогда непобедимый туберкулёз, срастались кости, рубцевались язвы. «Матушка знала все события вперед. Ее жизнь была народ, каждый день поток скорбей и печалей приходящих… Помощь больным людям, утешение и исцеление их. Исцелений было много от ее ручек. Возьмет двумя руками голову плачущих страдальцев, пожалеет, поможет святостью своею, и люди уходили как на крыльях…» (З. В. Жданова).

Вокруг бушевала война, горе, страдания, да и жизнь у самих Ждановых была полна трудностей. Евдокия Михайловна долгое время не имела никаких известий от мужа, отбывавшего срок в лагере, волновалась о воевавшем на фронте сыне. Долгое время не могла найти работу в прифронтовой Москве Зинаида Владимировна, но всё равно они вспоминали время, которое у них жила блаженная Матрона, как самое счастливое в своей жизни. З. В. Жданова писала: «Лучшие дни прожитой мною жизни были дни, когда Матушка жила у нас. Свет тех дней греет до сих пор. В доме перед образами теплились лампады, любовь Матушки и ее тишина окутывали душу. В доме были святость, радость, покой, незримое тепло. Шла война, а мы жили на небе. Жизнь вне святости и веры православной – ад кромешный, усыпление греховное».

Блаженная Матрона переехала к Ждановым не одна. Первым делом вместе с ней приехала хожалка Пелагея, которая постоянно находилась рядом с блаженной, помогая ей со всеми физическими надобностями, едой, питьём, одеждой и т. д. От хамства Пелагеи – женщины злой, грубой, выпивавшей – страдали все, кто жил в квартире Ждановых.

Кроме Пелагеи вместе с блаженной в квартире на Староконюшенном переулке оказалась маленькая девочка – Ниночка. Сколько ей было лет? Тут цифры в воспоминаниях разнятся. Кто-то пишет: «сиротка лет пяти». Кто-то, что было ей три года. И хотя многие называли крошку в воспоминаниях «сироткой», Зинаида Владимиров писала, что мать у девочки была жива, только очень плохо относилась к дочери, совсем не заботилась о ней, морила голодом, холодом, пила, гуляла, в результате малышка оказалась на улице. Об отце Ниночки никто не упоминал: то ли он умер, то ли бросил ребёнка. В любом случае маленькая девочка осталась без дома, без попечения взрослых. Когда и где в своих скитаниях по Москве Матрона, пожалев, стала заботиться о несчастной девочке, неизвестно. Только в добром сердце Матроны нашлось место и для брошенного ребёнка. Сама беззащитная и бездомная, Матрона взяла Ниночку к себе. Ждановы девочку полюбили. Ниночка была ласковой, доброй, милой. По воспоминаниям Зинаиды Владимировны, которая назвала девочку «ангел во плоти», иногда посетители угощали малышку сладостями, но она их не ела, прятала и уже у новых приходивших к блаженной людей спрашивала: есть ли у них дети? Если дети были, то передавала им гостинцы, те самые сладости. Ребёнок вносил радость в жизнь всех, кто жил в особняке Ждановых. Зинаиду Владимировну Ниночка со временем стала называть «мамой Зиной». Однако жизнь у бедной Ниночки оказалась недлинной, где-то к концу войны или сразу после её окончания Ниночка умерла от дифтерита. Все жившие в квартире Ждановых и близкие к блаженной люди очень опечалились. Зинаида Владимировна писала: «Девочка была особенная. И вот, за неделю до своих семи лет она в сутки от дифтерита умерла… Мы страшно все расстроились и плакали».

Нужно сказать, что когда Матронушка с хожалкой Пелагеей и малышкой Ниночкой переехали к Ждановым, то через какое-то время у блаженной и её спутников наконец-то появилась московская прописка. В особняке в Староконюшенном переулке хозяйки сделали всё, чтобы обеспечить прописку всем трём новым жильцам. Зинаида Владимировна в воспоминаниях особо выделила этот факт: «Вскоре к нам приехала Матушка и ее прислужница Пелагея с маленькой трехлетней сироткой – Ниночкой, мы их прописали к себе». Это было необычайно важно! Теперь Матрона могла не бояться, что её арестуют за нарушение паспортного режима. В войну в прифронтовой столице прописка была просто необходима для спокойной жизни.

В 1940 году было принято постановление «Об утверждении положения о паспортах», по которому в местностях, где существовала паспортная система (а это касалось всех городов), без паспортов могли проживать только военные и дети, запись о которых вносили в паспорта родителей или опекунов. Все остальные горожане обязаны были иметь паспорт. А вот сельских жителей этот закон не касался, у крестьян паспортов совсем не было, и передвигаться по стране без особых разрешений они не имели права. Даже временное пребывание крестьян в городах строго регламентировалось: сельские жители могли приезжать только «в города своей области на срок до 5 суток».

Когда горожанину выдавали паспорт, ему нужно было в течение 24 часов оформить прописку – поставить о ней штамп в паспорте. То есть в городах не существовало паспорта без прописки или прописки без