Дочь Муссолини. Самая опасная женщина в Европе - Кэролайн Мурхед

закупку итальянских товаров, строительство гидроэлектростанций и заводов. Были получены заказы на военные самолеты для компаний Fiat и Savoia-Marchetti, открыты два курса по подготовке пилотов: в Китае и в Италии. Чтобы отметить это новое сближение и подтвердить свои амбиции по сохранению за Италией привилегированного положения на Востоке, Муссолини послал Чан Кайши в подарок самолет, а также подписал контракт на строительство на щедрые итальянские субсидии завода и аэродрома в провинции Цзянси, что было расценено как триумф Чиано над германскими и американскими конкурентами. Проповедуемый им «панфашизм» нашел среди японцев и китайцев благодарных слушателей.

В середине мая Эдда и Галеаццо закатили бал. Чиано отходил от первого приступа астмы, которая преследовала его до конца жизни. Обрадованное возвращением к «добрым старым временам» иностранное сообщество заявилось в полном составе, включая нескольких офицеров итальянского ВМФ. Шампанское лилось рекой, и даже в четыре часа утра Чиано уговаривал гостей не расходиться. На следующий день газета North China Herald писала: «Умения хозяина и хозяйки принимать и развлекать гостей широко известны и в новых доказательствах не нуждаются». Эдду особо выделили как «в высшей степени щедрую и приятную хозяйку», а супругов Чиано назвали особенно «преданной друг другу парой», комплимент, который Эдда в свойственной ей язвительной манере решительно отвергла, заявив, что Чиано многие считают малокультурным показушником, а ее – женщиной, интересующейся только светскими колонками сплетен в американских журналах: «Да уж, идеальная пара, он балбес, а я пошлая дура». К началу июня мир в Шанхае сочли установившимся настолько, что провели в городе ежегодную цветочную выставку, главной медали на которой был удостоен душистый горошек.

Эдда тоже не осталась в стороне от задачи продвижения коммерческих интересов Италии. Во время переговоров комиссии Литтона она сопровождала Чиано в его поездке в Пекин. На одном из вечерних приемов она оказалась рядом с необычайно высоким, стройным молодым китайцем с чувственным ртом и большими глазами. Он прекрасно говорил по-английски, и ей его отрекомендовали как первого китайца, который стал носить твидовые пиджаки. Это был Чжан Сюэлян, «Молодой маршал», получивший образование у частных гувернеров и мечтавший стать врачом, но по настоянию отца, «Старого маршала» Чжан Цзолиня, лидера так называемой Фэнтяньской клики в Маньчжурии, вынужден был возглавить его личную охрану. В 15 лет Чжан Сюэляна по договоренности женили на дочери друга отца, крупного землевладельца. Молодая пара быстро родила трех сыновей и дочь.

В 1928 году Старый маршал был убит бомбой, подложенной в его поезд противниками, желавшими видеть на его посту человека более сговорчивого с японцами. Чжан Сюэлян вернулся во дворец отца в Мукдене[34] и стал лидером военно-политической клики Маньчжурии, пытаясь во многочисленных конфликтах сохранять нейтралитет. Он жил в пышной роскоши в огороженном стеной старом городе Мукдена в своем дворце, главный зал которого украшали чучела двух маньчжурских тигров.

К моменту знакомства с Эддой Мукден уже захватили японцы, и Молодой маршал вынужден был покинуть город. Ему было чуть за тридцать, у него были две жены и наложница. Все четверо – опиумные наркоманы. Чжан Сюэлян – по словам некоего злобного журналиста, «бледный призрак в одежде денди», – пытался побороть свою зависимость игрой в гольф и ежедневными инъекциями морфия. В отправленном в Рим донесении он характеризовался как «любитель наркотиков и женщин», с внешним видом «скорее извращенца, чем военного». Также было приписано, что он обладает определенной «нервной энергией» и «простыми, учтивыми и импульсивными манерами», что делает его привлекательным. Эдда мгновенно произвела на него впечатление как яркая и интересная женщина, и в первый же вечер знакомства он передал ей приглашение посетить с экскурсией его летний дворец. При следующей встрече Чжан Сюэлян вручил ей подарки. Несколько раз он в сопровождении своих женщин встречался с Эддой и Галеаццо. В ходе этих встреч Чиано, выполняя наказ Министерства иностранных дел в Риме, сумел продать ему значительное количество военного оборудования, убедив его в преимуществах новых итальянских технологий. Услышав о желании Чжан Сюэляна купить самолеты, Эдда вовсю стала нахваливать машины Fiat и Marchetti и убеждала его в полезности связей с фашистской Италией и ее отцом. Он купил три самолета и сказал, что думает приобрести еще.

На этом дружба Эдды с Молодым маршалом не закончилась. В деревне Бэйдайхэ на берегу Бохайского залива в девяти часах езды от Пекина некогда жили миссионеры, теперь же здесь располагался фешенебельный летний курорт для дипломатов и иностранцев. Пока Чиано работал в Шанхае, Эдда взяла Фабрицио и отправилась туда вместе с двумя подругами: женой крупного правительственного чиновника Хуэй Иэнку и жившей уже некоторое время в Китае уроженкой Чикаго Лорой Чьери. Они сняли домик на горном склоне на краю деревни. Место было диким и невероятно красивым, туда был запрещен въезд автомобилей и экипажей. Несмотря на присутствие обслуживающего персонала и охраны, три женщины нашли укромное местечко, где они прыгали в воду со скалы обнаженными. Потеряв после родов много волос, Эдда теперь носила короткую стрижку и потрясла своих подруг стройностью и элегантностью. Хуэй Иэнку в воспоминаниях писала, что Лора была «веселая, как сверчок», а Эдда «острая, как бритва».

При всей очаровательной нерешительности и неуверенности, которые могли бы сделать ее настороженно снобистской, Эдда, судя по воспоминаниям подруг, была, наоборот, предельно дружелюбной. Вечерами на террасе женщины танцевали под граммофон и играли в маджонг и покер. Молодой маршал, когда был свободен, присоединялся к ним. Он был явно влюблен в Эдду, она же иронично называла его по-французски mon béguin, мой возлюбленный.

Потом они встретились в Пекине, где Чжан Сюэлян прокатил Эдду на своем новом самолете. Они часто прогуливались вдоль городской стены – Эдда в запряженном рикшами паланкине, а Молодой маршал рядом с нею пешком, к явному неудовольствию китайцев, считавших, что такая угодливость много ниже его достоинства. Эдда опасалась гнева Чиано, если тот узнает об этих ежедневных встречах. Журналисты и фотографы преследовали их постоянно, и даже Муссолини был в состоянии отслеживать жизнь дочери по сообщениям иностранных газет. От заместителя Чиано Анфузо в Рим отправилась депеша, полная весьма прозрачных намеков. В ней говорилось, что Молодой маршал уделяет Эдде «чрезвычайное внимание», и что до сих пор такого внимания с его стороны никогда не удостаивался ни один иностранец.

Настал момент, когда Эдда решила, что ей следует устроить официальный прием для дипломатического корпуса в Пекине. Готовилась она к нему тщательно и организовала роскошный стол. В назначенный вечер ни одна из дипломатических жен не явилась. Сочтя это за выражение недовольства ее близостью с Чжан Сюэляном, Эдда