И все-таки жизнь прекрасна - Андрей Дмитриевич Дементьев

сказать, что материально репатрианты живут на Святой земле много лучше, чем жили на земле Советской. Хотя, конечно, у них свои трудности. Например, жилье. Оно дорого. Субсидий и всяческих правительственных льгот не хватает. Но если есть работа, то все в конечном счете налаживается. Не думаю, что наши российские пенсионеры могут себе позволить путешествия по миру, как принято у израильтян, в том числе и у наших бывших соотечественников. И если бы не было вокруг Израиля враждебного окружения, не случались бы терракты, не гибли бы солдаты в местных схватках с палестинскими фанатиками – жизнь в Израиле была бы абсолютно счастливой.

Политическая панорама страны – это калейдоскоп неожиданных событий и бесконечное столкновение амбиций и эмоциональных споров в поисках истины. Постоянные конфликты с соседями, как по-доброму называют в Израиле Палестинскую Автономию, требуют сплочения и единства в правительстве. Но вечная борьба между «правыми» и «левыми» создавали и создают дополнительные трудности в решении самой горячей проблемы на Ближнем Востоке – установление мира. За годы нашего пребывания в Израиле сменилось несколько премьер-министров. Причем всем им – Нетаньяху, Бараку, Шарону местный парламент – Кнессет – постоянно высказывал вотумы недоверия.

Особенно «досталось» Беньямину Нетаньяху. За недолгий срок его правления депутаты Кнессета высказали премьер-министру вотум недоверия около пятидесяти раз. По всей видимости, здесь срабатывал религиозный постулат Торы: «Не сотвори себе кумира…» А может быть, это просто национальная черта – все подвергать сомнению. Потому и президенты страны подпадали под критический контроль политиков. Это лихорадило общество. С другой стороны, такая прозрачность политической и общественной жизни была во благо, потому что любые нарушения закона и нравственных норм сразу становились достоянием гласности и Высший Суд справедливости принимал строгие решения по каждому такому факту, невзирая на занимаемый пост нарушителя.

Когда мы только приехали в Израиль, огромной популярностью там пользовалась партия Натана Шаранского «Исраэль ба алия», так называемая русская партия. Ее поддерживали тысячи репатриантов, в разное время выехавших из бывшего Советского Союза. Партия имела восемь депутатских мест в Кнессете. Конечно, на успехе партии сказался и личный авторитет ее лидера. Активный правозащитник, отсидевший за свою политическую независимость не один год в советских тюрьмах, Натан приехал в Израиль национальным героем. В США его именем уже была названа одна из улиц Вашингтона.

Мы подружились с Натаном. Частенько виделись с ним, он принимал участие в наших телепередачах, приходил на мои творческие вечера… Однажды, даря нам свою книгу, в которой были даны практические советы, как выжить и сохранить себя тем, кому придется сидеть в тюрьме, он рассказал смешную историю. Когда Александр Руцкой, будучи в ранге вице-президента РФ, приехал в Израиль, Щаранский презентовал свои тюремные пособия и ему, естественно, не догадываясь, что через некоторое время они пригодятся Руцкому, которого за события 93-го года посадят в «Матросскую тишину»…

К сожалению, с годами партия Щаранского теряла авторитет и сейчас вконец утратила свои некогда высокие и твердые позиции. Думаю, что во многом это объясняется переменами политической ситуации в стране. Требовались конкретные действия и решительные шаги, а не только призывы к здравому смыслу и заверения в любви к простым людям.

Тогда же на политический аванпост выдвинулась другая партия, партия «Наш дом Израиль», тоже связанная с «русской улицей». Ее возглавил выходец из Молдавии, некоторое время бывший руководителем администрации правительства Нетаньяху – Авигдор Либерман. На первых порах ему очень не хватало политического опыта и столичного шарма, который был у Натана. В его выступлениях того периода и в схватках с ловкими противниками ощущалась некая «совковость», тяжеловесная прямолинейность. Но партия все же сохранилась и продолжает «гнуть свою линию» – ужесточает отношения с Палестинской Автономией…

Наша работа на Ближнем Востоке давала возможность знакомиться с опытом государственных мужей. Помню, как полтора часа мы проговорили с бывшим премьер-министром Израиля Ицхаком Шамиром, которого все называли «господином «Нет», потому что он очень осторожно проводил внешнюю политику. На мой вопрос: «А если все евреи мира захотят приехать в Израиль, что вы будете делать? Куда разместить все эти миллионы?» Старый лис хитро посмотрел на меня и ответил: «У нас всем найдется место. Пусть приезжают».

Вот эта солидарность, которая вызревала веками в душах гонимых евреев, помогала и помогает им выживать. Может быть, именно поэтому каждый израильтянин чувствует себя хозяином своей земли. И не случайно, наверно, произнесла известную фразу легендарная Голда Меир: «Трудно быть премьер-министром в стране, где еще пять миллионов премьер-министров».

Вообще Святая земля – единственное, по-моему, место на планете, где особая аура, где возможны чудеса и необъяснимые события. Как-то поздно ночью мы с женой возвращались от друзей к себе в Иерусалим из Тель-Авива. По дороге я заметил, что бензин на нуле и завернул на бензоколонку. При ней находился банкомат, где по кредитной карточке можно было расплатиться. Но ни у Ани, ни у меня не оказалось с собой ни наличных денег, ни кредитной карточки. Видимо, она понадеялась на меня, а я на нее. Звонить друзьям в два часа ночи было бы неприлично. «Ну, думаю, придется двум бедолагам заночевать в машине». И вдруг из банкомата неожиданно выползла купюра в 50 шекелей. Я заправил машину, расплатился, и мы благополучно добрались до дома. Правда, до сих пор не знаю, кому отдать долг.

Однажды в Израиль прилетели Михаил Сергеевич Горбачев с Раисой Максимовной. В Тель-Авиве проходила международная конференция, и каждый час высокого гостя был расписан. При встрече Михаил Сергеевич попросил нас с Аней показать Раисе Максимовне Иерусалим, где она оказалась впервые. Мы договорились, что встретим Раису Максимовну на другой день на въезде в Иерусалим и покажем главные святыни города. Дома я предупредил Аню, чтобы она в разговоре с высокой гостьей поостереглась употреблять острые журналистские словечки, которыми мы в обычной обстановке «украшали» свою речь. Я очень хорошо знал пуританскую натуру Раисы Максимовны и ее учительскую строгость в общении, чтобы внести некий диссонанс в ее предстоящие впечатления от Святой земли. На другой день мы бродили с ней по Старому городу, и супруга экс-президента поражалась всему, что видела – старой архитектуре, величию Храма Гроба Господня, обилию цветов на улицах. Ее узнавали прохожие, почтительно здоровались. Когда мы спустились по белой лестнице к Стене Плача, предварительно пройдя полицейскую проверку, к нашей спутнице неожиданно подбежал какой-то марроканец с автоматом и стал требовать у нее паспорт. Я подозвал полицейских и попросил их остановить не в меру ретивого служаку, объяснив, что нас только что проверила охрана. Но Раиса Максимовна уже напряглась и,