Валентина Малявина - Услышь меня, чистый сердцем

— Никто.

А Иван Александрович кричит:

— Все ушли из кадра! Мотор!

Второй режиссер — это была жен шина — профессионально зажимает мне ладонью рот и мы замираем…

Как во сне… Я слышу текст Достоевского… Совсем рядом Олег Стриженов… Марченко… Пырьев…

— Снято! — радуется Иван Александрович.

— Перерыв на обед! — звонко закричала второй режиссер у самого моего уха и добавила, адресуясь уже ко мне: — Выход там. Иван Александрович не любит посторонних в павильоне.

Но мне не казалось, что я посторонняя.

Режиссер ушла на обед, а я осталась и стала осматривать этот уж точно «умышленный» город. Вода, да-да, самая настоящая вода темнеет в канале, фонари погашены, а туман, устроенный пиротехниками, еще не рассеялся.

Из павильона все вышли.

Я прошлась по набережной и остановилась на мостике, где снималась сцена. Вдруг слышу:

— Ты что здесь делаешь?

— Гуляю.

Иван Александрович стоял в арке «петербургского двора» и с интересом разглядывал меня.

Голос его был нестрогим.

— Гуляешь?

— Да.

— Иди сюда.

И скрылся в арке.

Я вошла в арку и обнаружила уютное пространство, где отдыхал Пырьев. В уголке стояли два шезлонга и легкий складной стол. Иван Александрович предложил мне присесть.

— Ты читала «Белые ночи»?

— Да. Я люблю Достоевского.

— За что?

— За то, что он любит бедных людей.

— Неплохо сказано.

Помолчали. Иван Александрович спросил:

— А как наша декорация?

— Это настоящий город. Я таким его себе и представляла. Он получился особенным.

— А что ты делаешь на «Мосфильме»?

— Меня пригласили на пробы. Я заблудилась. А теперь уже опоздала.

— Ты актрисой будешь?

— Буду. Но я пока еще не поступала в театральный.

Кто-то позвал Ивана Александровича.

— Я здесь, — отозвался он. — Это мой шофер, он привез мне обед. Оставайся и мы вместе пообедаем.

Я согласилась.

Шофер мне понравился. Поздоровался он так, как будто мы с ним были знакомы сто лет. Ловко накрыл на стол. Салат, бульон, вареная курица были на обед. Иван Александрович протянул мне салфетку и весело сказал:

— Ну?! Приступим?

И мы приступили. Ели молча, сосредоточенно.

Я засмеялась.

— Мне режиссер сказала, чтобы я ушла, потому что вы не любите посторонних в павильоне, но у меня ощущение, что я не посторонняя. Потому что я-то вас всех знаю давно!

Иван Александрович улыбнулся.

— Если тебе интересно, оставайся!

Я, конечно, осталась до конца съемочного дня.

Во время репетиции Люся Марченко внимательно посмотрела на меня и что-то спросила у гримера. Гример обернулась ко мне и пожала плечами.

Олег Стриженов скользнул по мне взглядом и продолжал репетировать.

Второй режиссер теперь улыбалась, она заботливо поставила мне складной стульчик, чуть в стороне от съемочной площадки, откуда я хорошо всех видела.

Когда герои произносили текст, Иван Александрович повторял за ними, усиленно артикулируя и широко улыбаясь, несмотря на драматическую ситуацию сцены.

Люся Марченко — замечательная Настенька, но мне так хотелось быть на ее месте! Мне казалось, что я смогла бы сыграть эту встречу на набережной.

Иван Александрович время от времени поворачивался ко мне и с удовольствием отмечал, что я взволнована и что мне все очень нравится.

После съемки он сказал:

— Завтра тоже приходи.

Второй режиссер обняла меня и проводила к выходу.

— Я выпишу тебе на завтра пропуск, оставь телефон и обязательно приходи, — сказала она.

Я и на следующий день пришла, и на последующий.

Иван Александрович просил меня оставаться с ним обедать.

Я усаживалась в шезлонг, но есть мне совершенно не хотелось, потому что я очень волновалась.

— Прошу тебя, до нашей встречи оставайся голодной, — улыбался Иван Александрович. — Мне так нравится, как мы обедаем.

Я кивала головой, мол, в следующий раз непременно останусь голодной до обеденного часа.

Конечно, дома я тотчас же перечитала «Белые ночи» и, когда гуляла по декорации, останавливалась на мостике, воображала, что я Настенька, и слезы появлялись у меня на глазах.

Это увидел Иван Александрович.

Он тихонько вышел из своего уютного пространства, где отдыхал, и смотрел на меня.

Я заметила его и очень смутилась. Он продолжал молчать, думая о чем-то своем.

— Я домой пойду, — сказала я.

И ушла.

Однажды Олег Стриженов перед съемкой поклонился мне, и для меня это было огромным событием.

Потом долгое время по разным обстоятельствам я не могла ходить на «Мосфильм». И вдруг звонок.

— В чем дело? Почему ты не приходишь к нам?

Голос второго режиссера беспокойный, даже сердитый.

— Завтра обязательно приходи. Пропуск тебе выписывается каждый день. Иван Александрович очень просил, чтобы ты пришла.

Снималась самая трудная сцена: глава «Четвертая ночь» из «Белых ночей» — воспоминания Мечтателя.

— Ох, Настенька, Настенька, что вы со мной сделали? — говорил в крайнем волнении Олег Стриженов.

Люся Марченко, вся в слезах, мучительным голосом произносила:

— Вы не отвергли бы меня, как он, потому что вы любите, а он не любил меня.

Но Иван Александрович, несмотря на их замечательную игру, репетировал и репетировал. Наконец выкрикнул:

— Поправить грим актерам!

Люся вышла из кадра, подошла к краю декорации, наклонилась к кому-то зачем-то и тотчас же вернулась на площадку. Я видела, что она стала еще взволнованнее и тихо простонала:

— Ну, пожалуйста! Снимайте!

Потрясающе они сыграли все дубли! Но Иван Александрович ничего не сказал актерам. Он подошел ко мне, погладил по волосам и ушел из павильона. Люся облокотилась на перила «набережной», сняла белый шарф необыкновенной длины и закрыла им лицо. Олег тихо успокаивал ее.

Какая-то драма, помимо ситуации «Белых ночей», окружала Пырьева, Марченко и Стриженова, этих трех прекрасных и талантливых людей.

Позже я познакомилась с Пырьевым ближе.

Я проводила отпуск в Таллине, где Саша Збруев, в то время мой муж, снимался в фильме Александра Григорьевича Зархи «Мой младший брат». Иван Александрович приехал на съемки, чтобы быть рядом с Люсей Марченко — она тоже снималась в картине, — и был в восторге от всей актерской компании. Саша Збруев, Люся Марченко, Олег Даль, Андрей Миронов! Да, действительно, звездная компания в фильме по «Звездному билету» Василия Аксенова.

Мы часто общались. Иван Александрович радовался, что я учусь в Школе-студии МХАТ, что утверждена Андреем Тарковским на роль в фильме «Иваново детство».