Егор Лигачев - Борис был не прав

Однажды на Политбюро я резко возразил:

— Не надо нас убаюкивать, успокаивать. За этим столом нет слабонервных. В стране назревает кризисная ситуация.

Но Яковлев продолжал сглаживать углы. Так было во всех острых случаях: будь то вопрос о праворадикальных (антисоветских) СМИ или же о Литве. Это была его позиция — не нервничать! И она очень напоминала старую водевильную песенку «Все хорошо, прекрасная маркиза!» То там, то здесь все уже, как говорится, полыхало синим пламенем, а Александр Николаевич невозмутимо тянул свое «не надо нервничать». Что это? Отстраненность от реальной жизни? Отсутствие политической прозорливости? Или же, наоборот, далекие расчеты? Пожалуй, последнее. Скажу откровенно: в сочетании с сильным политическим радикализмом его убаюкивание в преддверии самых критических ситуаций меня поражало.

Могу сказать, что во многих принципиальных, острых случаях, когда Михаил Сергеевич, казалось бы, занимал позицию, в конечном итоге брал верх яковлевский подход, «серый кардинал» умел настоять на своем. Это, в частности, относится к истории с выборами народных депутатов по производственным округам, которые предлагали ленинградцы, получив поначалу поддержку Горбачева. Немало и других аналогичных ситуаций. Но, возможно, одним из самых явных, самых показательных является случай, происшедший в преддверии XXVIII съезда КПСС.

Когда полным ходом развернулась подготовка к съезду, возник вопрос о приглашении зарубежных делегаций. Это была давняя традиция наших съездов, а на переломном этапе перестройки потребность в присутствии зарубежных гостей, на мой взгляд, еще более возрастала. Над КПСС нависала угроза раскола, нужно было искать новые пути консолидации. Кроме того, отныне нам предстояло жить при многопартийности, и здесь мог очень пригодиться опыт и совет тех, кто давно действовал в таких условиях.

Да и вообще, пристало ли скрывать идущую внутри КПСС борьбу от товарищей по идее?

Но неожиданно международный отдел ЦК, который находился в ведении Яковлева, разослал членам Политбюро документ, где без всяких обоснований утверждалось, что приглашать зарубежные делегации не следует. Ознакомившись с ним, я немедленно написал Михаилу Сергеевичу краткую записку, в которой изложил свою позицию: это очень важный вопрос, я высказываюсь категорически за приглашение, это полезно и для нас, и для зарубежных товарищей.

Через несколько дней Горбачев отбывал с официальным визитом в Соединенные Штаты Америки. Как обычно, все члены политического руководства собрались в аэропорту Внуково-2, и, прощаясь, Михаил Сергеевич вернулся к поднятому мною вопросу:

— Так будем приглашать зарубежные делегации или нет? Егор Кузьмич настаивает. Я считаю, что он прав, я его поддерживаю.

Все согласились с таким мнением. Не последовало возражений и со стороны Яковлева.

Еще через пару дней мы собрались в зале заседаний Секретариата на Старой площади, и я обратился к Медведеву:

— Как идут дела с приглашением на съезд зарубежных делегаций?

Вместо Медведева ответил Яковлев:

— Это дорого, нужно миллионы затратить…

Но ему тут же возмущенно возразил Слюньков:

— Что вы говорите, Александр Николаевич, разве к этому важнейшему вопросу можно подходить с такой меркой?

Слюньков был дважды прав еще и потому, что в последние годы мы расходовали большие средства на прием многочисленных зарубежных делегаций по «ведомству Яковлева» и еще столько же — на поездки за рубеж наших представителей, в основном радикально настроенных. Но едва зашла речь о делегациях компартий, Яковлев сразу заговорил о нехватке денег. Но ведь эту немаловажную, кстати, проблему можно было решить компромиссно: не в пример прошлым съездам мы могли бы принять зарубежные делегации скромно, с минимумом расходов.

Поэтому я решительно поддержал Слюнькова:

— Это вопрос политический. Мы всегда приглашали товарищей из-за рубежа. Нас не поймут, если сейчас, в эпоху гласности, мы поступим иначе.

Как говорится, обмен мнениями состоялся. Но, наученный горьким опытом последних двух лет, я понимал, что Яковлев будет молча стоять на своем. И бездействовать. Впрочем, вернее бы сказать наоборот: действовать. Но негласно, кабинетно — это был его излюбленный метод, это была его обычная тактика. Шли дни… В конце концов вопрос о приглашении зарубежных делегаций похоронили. Впервые за многие десятилетия делегации от дружеских партий не присутствовали на съезде.

Почему Яковлев так активно противился приезду зарубежных гостей? Я думаю, дело в том, что он опасался их выступлений. Съезд обещал быть очень острым. Предполагалось, что правые в партии, назвавшие себя «Демократической платформой» и поддерживаемые Яковлевым, попытаются «перехватить» КПСС или как минимум добиться ее раскола. Можно было не сомневаться: зарубежные делегации не стали бы приветствовать такой ход событий, они поддержали бы здоровые силы в партии.

И еще об одном. За долгие годы, пожалуй, за всю советскую историю, на XXVIII съезде КПСС не была дана характеристика международного рабочего и коммунистического движения, а в новом Уставе КПСС исключено положение о том, что КПСС — составная его часть. Но ведь даже в самые трудные времена, когда партия находилась в подполье, она не скрывала своих программных целей.

Эти вопросы возникали в Политбюро при рассмотрении проекта Устава. И всякий раз, когда я вносил предложение сохранить столь важную позицию, предложение без какой-либо аргументации отклонялось.

Конечно, анализ международного коммунистического и рабочего движения — сложное, пожалуй, архисложное дело, требующее больших знаний и политической прозорливости, глубокого ума. Коммунистическое движение понесло большие потери, находится в кризисном состоянии. Тем более оно нуждается в коллективном анализе и выработке мер по преодолению кризиса. Но наша партия обладала достаточными интеллектуальными силами, чтобы совместно с зарубежными друзьями на основе дискуссии, свободного обмена мнениями провести эту работу. В первые годы перестройки в этом деле предпринимались серьезные усилия, им лично занимался Горбачев. Но потом все пошло на убыль. Почему? Чем объяснить, что резко был снижен интерес к связям между коммунистическими и рабочими партиями? Какие объективные и субъективные факторы привели к этому? Быть может, наше участие в комдвижении мешало кому-то за рубежом?..

Но зато со всей определенностью могу сказать, что практически все выступления Генерального секретаря, касающиеся международных вопросов (кстати, не только международных!), готовил Яковлев. Вообще говоря, Горбачев принадлежит к тем политикам, которые сами основательно работают над своими выступлениями. Однако он неизменно привлекал Яковлева, что позволяло тому, конечно, оказывать на Горбачева влияние.