Артем Драбкин - По локоть в крови. Красный Крест Красной Армии

Так называемых заградителей у нас в роте не было, подобные отделения пулеметчиков с «РПД» были только в штрафных ротах, специализирующихся на бывших власовцах, полицаях и военнопленных.

В бой шли все офицеры из постоянного состава роты, за исключением Кобыхно и Отрадова, но это и не входило в круг обязанностей двух последних, а Отрадов еще должен был обеспечивать охрану сейфа — железного ящика с ротными документами и с личными делами штрафников.

Возле этой высоты 253,2 наша рота простояла до декабря, а потом немцы утром внезапно оставили высоту, наверное, ровняли фронт, я так и не понял точно, почему они сами ушли, и мы без боя вошли на территорию Восточной Пруссии.

— Сколько составов поменялось в 138-й ОАШР за время вашей службы в роте? Что за людей направляли в эту роту искупать вину кровью?

— Мне довелось пережить четыре полных состава роты, и это еще немного, по-божески, так как целых четыре месяца мы просидели в обороне, хотя постоянно проводили разведки боем.

А на пятом составе я сам выбыл из игры…

Обычно в роте находилось 200–230 штрафников, после каждого серьезного наступательного боя в строю оставалось 15–20 живых. Наша рота все время комплектовалась из уголовного элемента, привозимого из глубокого тыла страны: воры, убийцы, бандиты, аферисты, мошенники, с лагерными сроками в диапазоне 10–25 лет. Отпетая жуткая публика, среди которых невинных ангелов не сыщешь днем с огнем.

Только последний, пятый набор, был совсем другим. Единственный раз я поехал за компанию с Мишей Аптекарем на прием пополнения, привезенного на станцию Гумбинен. Из тыла прибыло примерно сто молодых заводских пацанов, все они были осуждены по статье за прогулы.

В годы войны за прогул или повторное опоздание на работу на оборонном заводе в тылу по законам военного времени отдавали под суд, и дальше уже все зависело от судейской щедрости, могли дать срок — 2 года тюрьмы с заменой на штрафную роту, а могли присудить исправительные работы с вычетом заработка при заводе, это уж кому как повезет. Там же, в Гумбинене, нам местные смершевцы добавили еще человек десять из бывших пленных, мы сделали перекличку по списку, расписались конвою за получение личного состава под свою ответственность, и это пополнение было последним набором, с которым мне довелось воевать в одной штрафной роте. К нам почти никогда не присылали осужденных к пребыванию в штрафной роте непосредственно из частей 352-й СД, которой мы были приданы, или из других фронтовых окрестных частей. В 31-й армии было несколько штрафных рот, шесть или семь, и военнослужащих с передка или из тыловых армейских частей отправляли в другие ОАШРы, и я думаю, что в штабе армии заранее поделили, какие роты предназначены только для уголовников, какие для провинившихся в армейских рядах, а какие для бывших власовцев или не прошедших проверку после освобождения из плена, (но штрафников из бывших военнопленных могли прислать и в нашу 138-ю ОАШР). Иначе мне трудно объяснить, почему к нам редко попадали вояки, да и те в основном были тыловые мошенники, например, был у нас офицер — интендант, вор в погонах, подделавший печать ПФС. Иногда присылали самострелов, и почти все они были из молдаван, которыми стали пополнять армию после освобождения Бессарабии…

— В штрафной роте были какие-то свои законы? Как обеспечивалась дисциплина в роте, если личный состав был набран только из уголовного элемента?

— Штрафникам по прибытии в роту сразу внушали — штрафник в плен не сдается! Это наш главный закон. И когда к нам как-то прислали на пополнение с десяток бывших военнопленных, то наш старшина Бурнос среди них признал одного, служившего ранее штрафником в переменном составе в нашей роте и пропавшего без вести в одном из боев. Бурнос пришел к Мамутову и сказал: «Его фамилия Морозов, голову на отсечение даю, что он, сволочь, тогда сам к немцам перебежал!» Мамутов посовещался с офицерами, и они порешили прикончить Морозова в ближайшем бою. Назначили исполнителя… и все, он его в атаке сработал… Дело в шляпе… Вот такое времечко было…

Насчет дисциплины — штрафники понимали своих командиров с полуслова, это передовая, а офицеры штрафной роты — это не лагерный вохровский конвой, у наших чуть что был разговор короткий, и самое главное, наши офицеры шли в атаку вместе со штрафниками, в одной цепи.

Но атмосфера в роте всегда была нормальная, людская, Мамутов делал все, чтобы штрафники не чувствовали себя униженными смертниками, не давил ни на кого, относился к людям с пониманием и уважением. Заботился, чтобы все штрафники были накормлены от пуза, перед боем лично с ними беседовал, объяснял, что и как надо делать.

Да еще Кобыхно каждое пополнение засорял своими завербованными стукачами, и мы знали, что происходит в роте и чем дышит личный состав, особист везде имел свои глаза.

— Внешне как-то можно было отличить обычного бойца от штрафника?

— Чисто визуально? Если только глаз хорошо наметан, то можно, по мелким деталям…

Например, штрафники никогда не надевали каски, а в стрелковых обычных ротах их изредка можно было увидеть на головах у бойцов. У штрафников-уголовников взгляд был особый, такого с комсомольцем-добровольцем не спутаешь… В атаку штрафники ходили с «Е… твою мать! Б…!!!!» — без всяких там комиссарских криков «За Родину! За Сталина!..»

— Вооружение вашей штрафной роты отличалось как-то от обычной стрелковой роты?

— У штрафников были винтовки — трехлинейки, автоматы «ППШ» и пулеметы «РПД». Патроны и гранаты — без ограничений. В обычных стрелковых ротах были еще пулеметы «максим» и изредка «ПТРы», а у нас — нет. Вот, в принципе, и все отличия в вооружении. Да и во всем остальном большой разницы не было…

Что стрелковая рота, что штрафная, один черт, всех ждут на том свете…

Чуть не забыл, в нашей роте штрафникам не выдавали 100 граммов наркомовских, не полагалось, и, кстати, артиллеристам в 914-м артполку тоже не выдавали водки, ни в обороне, ни в наступлении.

К боевым наградам штрафников в нашей 138-й ОАШР не представляли, и пока не ранят, штрафников из роты не отпускали, даже за проявленный героизм, на отличившихся штрафников только писали представление на снятие судимости.

— Как кормили личный состав 138-й роты?

— Обычный паек, общие армейские нормы снабжения для красноармейцев и сержантов. Своя полевая кухня, но, если честно сказать, то офицерам еще в Польше готовили отдельно. Штрафники не голодали.

А в Пруссии вообще началась гастрономическая вакханалия, мы захватывали фуры, набитые салом, колбасами, сырами, в каждом занятом поселке штрафники отстреливали коров и свиней, и все это мясо шло в котел. Мы отъедались за всю войну, и авансом на будущее. В подвалах, в каждом пустом немецком доме, находился настоящий склад продовольствия, уж кто-кто, а немцы умели делать запасы.