Верю в нашу победу... Письма с фронта - Гаврилов

…Наступил 1943 год. Сталинградская битва приближалась к завершению: трехсоттысячная фашистская армия Паулюса доживала свои последние дни. Над волжской твердыней занималась заря победы.

В экипаже ПО-2, или «удвашечки», как любовно называли свой самолет летчики, их было двое. Два боевых друга-побратима: сын горной Осетии пилот Шалико Козаев и уралец штурман Евгений Овчинников. Слава о них, мастерах ночного полета из 208-й авиационной дивизии, разнеслась далеко. За героизм и отвагу коммунисты Козаев и Овчинников первыми из летчиков фронта были награждены орденами Отечественной войны I степени. У Евгения это вторая боевая награда: в сентябре сорок второго он уже был удостоен ордена Красного Знамени.

Сейчас Овчинников принимал активное участие в бомбежках фашистских частей, форсировавших Дон у Воронежа. Отважные соколы били врага не только бомбами.

«…15 боевых вылетов за последние два дня совершили летчики тт. Козаев и Овчинников, — писала 2 января воронежская фронтовая газета «За честь Родины». — Они отлично выполнили боевые задания, сбросив к тому же в расположение врага 200 тысяч листовок. Эти листовки сыграли большую роль. Около 500 солдат противника сдались в плен».

…17 января командир полка Герой Советского Союза полковник Летучий получил приказ: срочно установить связь с передовыми частями 3-й танковой армии, которые, преследуя врага, зашли далеко в его тыл.

Выбор пал на экипаж Козаева:

— Задание сложное. Вам надлежит совершить посадку в расположении частей танкового корпуса, которые форсировали реку Черная Калитва западнее Ольховатки, доставить командиру корпуса пакет и вернуться с его оперативным донесением.

…Ночь выдалась ясная. Не прошло и двадцати минут, как Евгений принял с земли условный сигнал штаба танкового корпуса. Шалико отлично приземлил послушный ПО-2. Вручив пакет командиру и получив донесение, Козаев поднял самолет в воздух.

Все шло по намеченному плану. Летчики видели под собой извилистую ленту Дона. Они спешили: там, за рекой, с нетерпением ждали их возвращения.

Но вдруг самолет вздрогнул: притаившиеся на опушке леса гитлеровцы ударили из пулемета. Двигатель будто издал стон. Винт сделал несколько оборотов и остановился. Шалико почувствовал острую боль в левой ноге. Самолет охватило пламенем. Попытки сбить огонь ни к чему не привели.

Козаев решает любой ценой посадить самолет. Но это — территория врага. Евгений помог другу выбраться из горящей машины. И тут они увидели, как к ним бегут десятка два фашистов.

— Женя! Беги! Приказываю! От нас ждут донесение! — буквально умолял Козаев. — Я задержу их.

Козаев открыл огонь по фашистам из пистолета. Овчинников видел, как один из них, затем другой — упали. Когда остался последний патрон, Шалико выстрелил себе в грудь.

Евгений успел скрыться в камышах. Но острая боль в вывихнутой ноге, глубокий снег не дали ему оторваться от преследователей. Он уничтожил пакет, затем начал стрелять, пока не был ранен и не потерял сознание.

О том, что произошло дальше, много лет спустя поведала колхозница хутора Карачун Дарья Сергеевна Кулиничева.

«Вышла я из землянки и направилась в свой дом, — вспоминает она. — Смотрю, со стороны хутора Заречье идет группа людей. Двое в немецкой форме, пятеро в цивильной, тоже чужие. А один… Сердце мое сжалось от боли. Это был истерзанный советский летчик. Весь в крови. Правой рукой он поддерживал перебитую левую. Когда они поравнялись, я крикнула: «Сынок, родной, не ты ли это?» Мой сын Степан был на фронте, тоже летчик.

— Нет, мамаша, — ответил он. — Я издалека, из Челябинска, у меня там отец и мать.

Худощавый немец на ломаном русском языке приказал:

— Матка, веди в хату, а потом — убирайся!

Вошли в хату.

— Позвольте перевязать ему руку, — обратилась я к немецкому офицеру.

Достала из сундука чистую тряпицу и перевязала летчику руку. Потом принесла горбушку хлеба, подала ему три сырых яйца. Яйца он выпил, а хлеб спрятал в карман. Благодарно взглянув, тихо сказал:

— Еще пригодится.

Фашисты приступили к допросу.

— Как фамилия?

— Это вам знать не обязательно! — ответил он гордо.

— Где ваш аэродром? Много ли самолетов? Кто командир?

— Я коммунист, я принимал присягу. На вопросы врагов не отвечаю! — смело и дерзко бросил летчик врагам.

Неожиданно совсем близко завязалась перестрелка. Страх охватил гитлеровцев. Они вытолкали пленного во двор. Затащили его в кузницу. Потом прогремел выстрел.

А через полчаса в хутор вошла наша пехота…»

Когда Митрофан Филиппович Кулинич и Тимофей Матвеевич Евтушенко, соседи Дарьи Сергеевны, вошли в кузницу, летчик лежал у горна лицом вниз… Они перенесли тело героя в хату. Командиру части, освободившей деревню, передали документы, найденные в куртке летчика. Офицер извлек личный знак воина, прочел вслух:

— Овчинников.

Отважного летчика похоронили на сельском кладбище. Над его могилой прогремел ружейный салют.

Вот что пишет о Е. Овчинникове бывшая пионервожатая Т. Шумова.

«Школа № 4, где он учился в Челябинске, была политехнической (ныне это средняя железнодорожная школа № 2, что находится на улице имени Евгения Овчинникова). В четвертом классе Женю выбрали бригадиром. Был он исполнительным, любознательным пареньком. Увлекался радиоделом. Собрал приемник и очень радовался, когда услышал в наушники: «Говорит Челябинск». Хорошо играл в футбол, хоккей с мячом. Выступал на смотрах художественной самодеятельности, как танцор. В пионерской организации тогда серьезно занимались сдачей норм на оборонные значки. Женя первый получил значки «Ворошиловский стрелок», «ГТО» и «Готов к санитарной обороне». В школе его приняли в комсомол. Десятилетку окончил отлично в 1939 году и поступил в лётное училище в Оренбурге, стал штурманом…»

Василий Салов, бывший командир эскадрильи:

«Я знал Евгения Овчинникова, как замечательного, волевого, исполнительного штурмана, активного общественника, комсомольского вожака эскадрильи, достойного члена Ленинской партии.

С первых дней боевой работы он показал себя бесстрашным летчиком-бомбардировщиком и разведчиком. Нередко он совершал за ночь 5—8 боевых вылетов в тыл врага, несмотря на неустойчивость погоды, туман, снегопад, а после ночных вылетов приходилось еще вылетать на разведку или доставку боевых приказов командования фронта. Овчинников был неутомимым. Он принимал активное участие в боях за освобождение Брянска, Орла, Касторное…

Евгений Овчинников никогда не унывал, большой жизнелюб, мог вслед за Павкой Корчагиным повторить: «Самое дорогое у человека — это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы… умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире — борьбе за освобождение человечества».

Имя Евгения Овчинникова занесено в книгу Почета Челябинской областной комсомольской организации…

Никогда не погаснет вечный огонь, зажженный материнской рукой. Он вечен, как вечна слава героев, павших за Советскую Родину.

Е. В. Овчинников.

ГОД 1941-й

22 июля.

Добрый