Леонид Млечин - Крупская

Во время Первой мировой войны Парвус предложил немецкому правительству устроить по всей России забастовки и подорвать Россию изнутри. Этот документ известен как «Меморандум д-ра Гельфанда». В 1915 году он создал в Копенгагене институт изучения причин и последствий войны, в нем сотрудничали русские эмигранты.

План Парвуса немцы приняли и выдали небольшие деньги на антивоенную пропагандистскую работу в России. Небольшие, потому что, во-первых, германская казна опустела, и немецкие чиновники берегли каждую марку. А во-вторых, Парвус был мелким агентом, особых иллюзий на его счет в Берлине не питали. Через год потребовали отчета. Отчитаться за потраченные деньги ему было нечем.

Ленин 20 ноября 1915 года писал в газете «Социал-демократ»: «Парвус, показавший себя авантюристом уже в русской революции, опустился теперь в издаваемом им журнальчике до… последней черты… Он лижет сапоги Гинденбургу, уверяя читателей, что немецкий Генеральный штаб выступил за революцию в России…»

Летом 1916 года начальник Отделения по охране общественной безопасности и порядка в столице генерал Глобачев, изучив слухи о подготовке Парвусом забастовок, констатировал: «Это только мечты, которым никогда не суждено осуществиться, ибо для создания подобного грандиозного движения помимо денег нужен авторитет, которого у Парвуса ныне уже нет…»

Но многие верят, что это Парвус на скромные средства разрушил великое государство.

Следует отдать должное Владимиру Ильичу. Большевики не были разборчивы в добывании денег на революцию, но чутье Ленина не обмануло. Он считал Парвуса авантюристом, дела с ним иметь не желал и от его денег отказывался.

Вторая фигура — Карл Моор. Сын швейцарского аристократа, он заинтересовался марксизмом, примкнул к социал-демократам, помогал русским революционерам. Но уже в те годы российские эмигранты подозревали, что Карл Моор — немецкий агент.

В мае 1917 года Моор передал Заграничному бюро партии большевиков 73 тысячи шведских крон. Ленин деньги не принял. ЦК партии решил: «Предложение Моора отклонить и всякие дальнейшие переговоры по этому поводу считать недопустимыми». Но Заграничное бюро от денег отказываться не хотело. В обшей сложности взяли у Моора 114 тысяч шведских крон (это примерно 33 тысячи долларов).

Эти деньги в Россию не попали. На них провели в сентябре 1917 года третью антивоенную конференцию в Стокгольме. Она была направлена в равной мере и против Германии. (Первая конференция левых интернационалистов-социалистов состоялась 5–8 сентября 1915 года в швейцарской деревне Циммервальд. Конференция после долгих дискуссий призвала к миру без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов…)

В августе 1918 года большевик Григорий Львович Шкловский, который в эмигрантские годы жил в Берне, сообщал Ленину: Моор — «немецкий агент, купленный за деньги агент. Доказательств больше чем достаточно».

Ленин писал члену ЦК Карлу Радеку, командированному в Стокгольм: «Но что за человек Моор? Вполне ли и абсолютно доказано, что он честный человек? Что у него никогда не было и нет ни прямого, ни косвенного снюхивания с немецкими социал-империалистами?.. Я очень и очень просил бы принять все меры для строжайшей и документальнейшей проверки этого, тут нет, то есть не должно быть места ни для тени подозрений, нареканий, слухов и тому подобного».

Но Карл Моор оказался полезен большевикам. Помог вытащить Карла Радека из немецкой тюрьмы (его посадили 15 февраля 1919 года, когда он нелегально приехал в Германию на первый съезд компартии). Дал денег вдове расстрелянного в Баварии Ойгена Левине, главы Исполнительного совета Баварской советской республики.

В сентябре 1921 года Григорий Шкловский, работавший тогда в торгпредстве в Берлине, писал Ленину: «Я встретил здесь Моора. Вы, вероятно, помните, что я считал его немецким агентом и протестовал против его поездок в Россию, чем навлек на себя даже гнев т. Радека. Мои дальнейшие наблюдения за ним меня в этом роде деятельности Моора ничуть не разубеждали…»

После окончания Гражданской войны и смерти Ленина Моор попросил вернуть ему деньги, которые он одолжил большевикам. Это растянулось на пять лет. Моор приезжал в Москву, лечился в Кремлевской больнице, набирался сил в Доме отдыха ветеранов революции им. Ильича. Последнюю часть суммы решили выплатить решением секретариата ЦК 9 сентября 1927 года.

Историки свидетельствуют: не найдено ни одного подлинного документа (фальшивок сколько угодно) о контактах Ленина, Крупской, их окружения с немецким правительством и о получении от него денег.

ВАГОН В СПЕЦПОЕЗДЕ

А как же история с возвращением большевиков-эмигрантов в Россию весной 1917-го через территорию Германии? Разве это не доказательство преступного сговора с врагом?

Сговора не было, но стремление большевиков свергнуть царскую власть соответствовало интересам кайзеровской Германии. Вот почему немцы разрешили большевикам-эмигрантам проехать через свою территорию, хотя должны были их арестовать как граждан враждебного государства.

Когда грянула Февральская революция, Ленин отчаянно стремился в Россию. Было два пути — через Англию или Германию. Понимал: англичане его обязательно арестуют — за антивоенную позицию. Может быть, немцы по той же причине пропустят?

Шестого марта 1917 года взволнованный известиями из России Ленин писал Инессе Арманд: «По-моему, у всякого должна быть теперь одна мысль: скакать. А люди чего-то ждут. Конечно, нервы у меня взвинчены сугубо. Да еще бы! Терпеть, сидеть здесь…

Я уверен, что меня арестуют или просто задержат, если я поеду под своим именем… В такие моменты, как теперь, надо уметь быть находчивым и авантюристом… Есть много богатых и небогатых русских дураков, социал-патриотов и т. п., которые должны попросить у немцев пропуска — вагон до Копенгагена для разных революционеров.

Почему бы нет?..

Вы скажете, может быть, что немцы не дадут вагона. Давайте пари держать, что дадут!»

Всё делалось открыто. Щепетильный в вопросах морали меньшевик Юлий Мартов предложил обменять русских эмигрантов из Швейцарии на интернированных в России гражданских немцев и австрийцев. Представители Германии дали согласие.

Исполнительная комиссия Центрального эмигрантского комитета отправила телеграмму министру юстиции Временного правительства Александру Федоровичу Керенскому с просьбой разрешить проезд через Германию.

Подготовка к возвращению русской эмиграции из Швейцарии в марте и апреле 1917-го проходила гласно и обсуждалась в прессе. Англичане и французы (союзники России), как и следовало ожидать, отказались пропустить русских социалистов — противников войны — через свою территорию. Немецкие власти, что тоже нетрудно было предсказать, согласились.