От Суэца до Кэмп-Дэвида. Противостояние США и СССР на Ближнем Востоке в 1950–1970 гг. - Алексей Михайлович Уразов

приграничных столкновений израильская сторона сбила шесть истребителей МИГ-21 сирийских ВВС.

В начале мая 1967 г. египетское правительство в рамках оказания военной помощи Сирии обращается в ООН с просьбой убрать с территории Синайского полуострова и линии перемирия миротворческий контингент. Вскоре международный контингент ООН был выведен. Это давало возможность Египту напрямую угрожать границам Израиля.

В своем выступлении в кнессете 22 мая 1967 г. премьер-министр Израиля Эшколь возложил на Сирию ответственность за 113 инцидентов в период с мая 1965 г. по май 1967 г. Он обвинил Сирию в обстрелах (включая артиллерийские) израильских фермеров и населенных пунктов, не вызванных какой-либо военной необходимостью. По результатам действий Сирии с июня 1966 г. Израилем было подано 34 протеста в СБ ООН.

23 мая ОАР закрыл для израильских судов залив Акаба, блокируя тем самым вход в израильский порт Эйлат через Тиранский пролив. Израиль лишался единственного выхода в Красное море. Как подчеркивали американские дипломаты, этот шаг, направленный на оказание давления на экономику Израиля, «готовил израильтян к войне»[316].

В ответ на действия Каира израильское правительство обратилось в Совет Безопасности ООН с жалобой на агрессивные действия ОАР и нарушение свободы судоходства по международным морским путям.

В тот же день, 23 мая 1967 г., в Каир прибыл Генеральный секретарь ООН У Тан, в ходе его встречи с президентом ОАР Насером удалось достигнуть договоренности о замораживании спора на три недели, до 6 июня, когда предполагалось начать переговоры об урегулировании конфликта при посредничестве ООН.

На этом фоне региональные игроки продолжали планомерную подготовку к военному конфликту. 30 мая Египет и Иордания объявили о создании оборонного союза. По мнению аналитиков ЦРУ, «имея среди всех сценариев развития событий возможность сесть за стол переговоров, Насер, очевидно под давлением Москвы, выбрал рискованный сценарий военной конфронтации с Израилем»[317].

В дни Шестидневной войны президент Джонсон и команда советников Белого дома находились перед сложной дилеммой: как наиболее эффективно умиротворить арабские державы и Израиль, чтобы при этом не допустить разрастания регионального конфликта и обострения биполярного противостояния с Советским Союзом, который стоял за спиной активных участников Шестидневной войны – ОАР и Сирии.

Военное командование США, по сути, прямо настаивало на дистанцировании США от военной фазы конфликта на Ближнем Востоке. В докладе Министерства обороны подчеркивалось: «…в ситуации вовлечения США в конфликт органы ООН будут парализованы, оказавшись разделенными между полюсами силы двух сверхдержав»[318]. Как писал позднее в своей автобиографии Джонсон, «эскалация любой войны рисковала вовлечь в войны СССР и США, а также союзников по НАТО»[319].

22 мая 1967 г. президент Джонсон направляет на имя Председателя Совета министров СССР Косыгина письмо, в котором призывает советскую сторону оказать влияние на своих региональных союзников и предотвратить эскалацию насилия. «Усиливающиеся действия в отношении Израиля со стороны элементов, базирующихся в Сирии, и соответствующая реакция на это как в Израиле, так и в арабском мире подвели район вплотную к большому насилию. Ваши и наши связи со странами этого региона могли бы вовлечь нас в трудности, к которым, я уверен, никто из нас не стремится», – писал президент Джонсон[320].

23 мая, в день перекрытия залива Акаба, президент Джонсон, выступая по телевидению, публично высказал опасения по поводу «воинственных действий» и «поспешного вывода контингента ООН из сектора Газа и Синайского полуострова». По мнению Соединенных Штатов, залив Акаба являлся зоной международных вод, а блокада израильского флота – незаконным актом и прямой угрозой делу мира в регионе[321]. В этот же день, 23 мая 1967 г., президент Джонсон одобрил секретный пакет мер военной и экономической помощи Израилю. Программа включала в себя продажу 100 бронетранспортеров, а также запасных частей для танков и военных самолетов[322].

25–26 мая в Вашингтоне в ситуации уже почти неизбежной эскалации военного конфликта на Ближнем Востоке прошла встреча с министром иностранных дел Израиля Абба Эбаном. Израильский дипломат прямо заявил, что чем дольше залив Акаба будет перекрыт, тем ближе станет Израиль к началу военных действий. Джонсон ответил, что израильская сторона, по его мнению, не должна быть инициатором этого: «Израиль не останется один до тех пор, пока сам этого не захочет»[323].

В сложившихся обстоятельствах выработать оптимальную позицию Вашингтону мешало отсутствие единства в оценках подхода к арабо-израильской проблеме внешнеполитической команды Белого дома и специалистов Государственного департамента США. Посол США в Сирии Хью Смит незадолго до Шестидневной войны в одном из писем в Вашингтон 1 июня 1967 г. так описал ситуацию: «На чаше весов, с одной стороны, мы имеем в качестве нежизнеспособного союзника Израиль, союзнические узы с которым для США носят, в первую очередь, эмоциональный характер, а на другой чаше весов – широкий диапазон интересов стратегического, политического, экономического характера в арабских странах»[324].

Тем не менее в конце мая в восточную часть Средиземного моря была переброшена основная часть Шестого флота ВМФ США (50 кораблей, включая авианосцы с 200 самолетами). Группировка включала суда глубокой радиоэлектронной разведки, способные осуществлять комплексный мониторинг ситуации в восточном секторе Средиземноморья, включая зону дислокации группировок сил стран арабской коалиции и Израиля, а также советского военного присутствия.

5 июня 1967 г. Израиль начал военную операцию против коалиции арабских государств – Египта, Сирии, Иордании. В 8 утра израильские ВВС нанесли авиаудар по военным аэродромам Каира в дельте Нила, уничтожив 80 % военной авиации ОАР на земле. Фактически ликвидированными были ВВС Иордании, Сирии и Ирака.

Переход арабо-израильского конфликта в активную военную фазу обнажил позицию США в вопросе поддержки одной из сторон конфликта. Как писал эксперт СНБ Сондерс в одном из своих писем в адрес госсекретаря США Раска, «к моменту начала конфликта Вашингтон обнаружил себя всецело на израильской стороне в вопросе об открытии Тиранского пролива. Даже в вопросе ведения войны с арабами мы сделали выбор не в пользу лагеря конструктивных арабских государств и Израиля, а в пользу израильского лагеря и против всех арабов одновременно»[325].

В критических для арабских держав условиях председатель Правительства СССР Косыгин направляет на имя президента Джонсона первое письмо, вошедшее в историю Шестидневной войны как «переписка Косыгин – Джонсон» по горячей линии Москва – Вашингтон, созданной в качестве канала экстренной связи лидеров двух сверхдержав по результатам Карибского кризиса 1962 г.

Механизм включенности сверхдержав в урегулирование ситуации на Ближнем Востоке, по сути, в режиме онлайн в течение 5–10 июня 1967 г. стал демонстрацией желания и СССР, и США максимально быстро погасить пламя войны среди своих ближневосточных proxy и не допустить собственного участия в прямом военном столкновении.

Глава советского правительства Косыгин писал в адрес президента Джонсона: «…обязанностью всех великих держав является обеспечение незамедлительного прекращения военного конфликта <…> Советское правительство будет действовать в этом направлении