Конде Наст. Жизнь, успех и трагедия создателя империи глянца - Жером Каган

де Мейера за то, что он не меняется на протяжении многих лет, хозяин Vogue всегда вставал на его защиту, отвечая, что красота вечна, а барон де Мейер – великий художник, способный на инновации. Разве не он первым осмелился сделать модную фотографию на пленэре, решив создать в 1920 г. портрет дочери Жанны Ланвен в саду у ее дома, в коммуне Везине?

Поэтому в начале 1922 г. отъезд барона де Мейера становится для Конде Наста тяжелым испытанием: он лишает журналы Vogue и Vanity Fair талантливого фотографа, стиль которого неотделим от холдинга, он играет на руку конкурентам и, кроме того, в личном плане равносилен предательству. В 1937 г., много времени спустя после того, как Херст уволит барона де Мейера, последний, публично покаявшись, попытается снова устроиться на работу в Vogue. Но Наст решительно откажется подписать с ним даже пустячный контракт. Есть люди, которые держат слово, но Гейн де Мейер, видимо, не из их числа. А Конде Наст – да.

Новое начинание

14 января 1922 г. Козетта Фогель, настроенная решительнее, чем когда-либо, сходит на берег в Нью-Йорке. Она проделала путь из Парижа, чтобы убедить Конде Наста выкупить модное приложение к журналу L’Illustration, основанное ею в 1920 г. вместе с ее мужем Люсьеном.

Приехав в начале года в офис Конде Наста, Козетта Фогель сжимает под мышкой тринадцать первых экземпляров L’Illustration des modes, великолепного ежемесячного издания, которое они с мужем задумали в партнерстве с художником Марселем Баше и его племянником Луи, владельцем L’Illustration. Это, несомненно, ее главный аргумент: журнал абсолютно во всем соответствует критериям требовательности, которыми руководствуется Люсьен Фогель с тех пор, как еще до войны занялся роскошными изданиями. Это в своем роде образцовое издание: цветная обложка, качественные тексты, элегантные иллюстрации, смелое использование фотографий в репортажах о светской жизни… Есть все, чтобы привести к успеху это периодическое издание объемом, в зависимости от месяца, от 48 до 72 полос. Все или почти все…

Несмотря на интерес к журналу, рекламодатели обходят его стороной, а приложение требует намного больше расходов, чем приносит прибыли, до такой степени, что в данный момент совокупный дефицит компании достигает 2 миллионов франков. Между тем Луи Баше, очень увлеченный этим проектом, готов уступить право на использование названия журнала бесплатно, если будет возобновлен контракт, связывающий его с Фогелем, а публикация продлится хотя бы три месяца. Разве это не заманчиво?

Конде Наст уже полтора года как издает Vogue во Франции, и даже если приложение L’Illustration des modes адресовано менее состоятельной клиентуре, опыт подсказывает ему, что владение двумя журналами с близкой по духу читательской аудиторией – дело деликатное, требующее особой ловкости. В Париже целый легион модных журналов, не считая тех, что специализируются кто на прическах, кто на шляпках… Не станет ли слишком амбициозным желание отхватить себе львиную долю рынка, уже перенасыщенного конкуренцией? Наконец, Насту кажется, что у него хватает забот на следующие сто лет: найти кого-то взамен барона де Мейера, чтобы поставить его во главе фотостудии, устранить последствия от ухода Хелен Драйден, разработавшей столько обложек Vogue начиная с 1910 г., обеспечить перевод на испанский язык кубинского издания Vogue, лучше контролировать редакционный коллектив английского издания и заставить принять The Patrician – английскую версию Vanity Fair, которая никак не найдет своего читателя в Лондоне…

С другой стороны Атлантики возможный выкуп представляется Фогелю счастливой возможностью изменить позиционирование журнала, превратив его в издание, предназначенное для самой широкой публики, – такую цель до сих пор холдинг перед собой не ставил. Наст, возможно, поддастся искушению. Зато Эдна Чейз выступит против очередного проекта приобретения, который еще больше увеличит ее ответственность. Кроме того, разве месяц тому назад они не договорились о том, чтобы возложить на плечи Козетты Фогель больше обязанностей, связанных с французским изданием Vogue? Лучше оставить L’Illustration красиво умирать своей смертью и развивать в Париже Vogue, как он того заслуживает. Эта разница мнений станет причиной одного из редких споров между Конде и Эдной.

Чтобы доказать, что ей не занимать энергии и что она способна вести новый проект, при этом не оставляя без внимания Vogue, Козетта Фогель устраивает форменное представление, о котором Наст и Чейз будут вспоминать до конца своих дней. Целых две недели она вынуждает их жить в адском ритме: обильные ужины, выходы в свет и культурные мероприятия, бесконечные споры и отход ко сну за полночь. Конде и Эдна, едва проснувшись и с трудом подняв веки, не верят своим глазам, когда она в 8 часов утра энергично врывается в офис редакции. Неужели это та же женщина, которую они отвезли в отель всего шесть часов назад! Но больше всего достается, разумеется, Конде Насту. Целыми днями обе женщины изводят его, попавшего в тиски жестокой схватки, завязавшейся между Козеттой и Эдной. Одна, обладая несравненной силой убеждения, настоятельно призывает его выкупить приложение. Другая, едва сдерживая ярость, вбивает ему в голову, что с четырьмя изданиями – Vogue, Vogue Pattern Book, House and Garden и Vanity Fair – у них и без того хватает дел…

В конце концов честолюбие директора Vogue берет верх. Согласно конфиденциальному договору, Наст выкупает L’Illustrations des modes у его владельца, продолжая, как и договаривались, финансировать три следующие номера без указания имени американского издателя, и в апреле 1922 г. начинает выпускать журнал со смешанным названием L’Illustration des modes ou Le Jardin des modes, которому суждено с августа 1922 г. называться Le Jardin des modes. Между тем Эдна не ошибалась: этот журнал, которому обещали прекрасное будущее, потребует много времени и сил. Также в решении этой проблемы нелишним окажется участие Мишеля де Брюнофф, брата Козетты.

«Мое глубочайшее почтение»

– Ну я же тебе говорила!

– Все равно, Сюзанна, писать об этом публично в то время, как ты женат! У меня нет слов! Я это называю признанием в любви.

– В сущности, что меня удивляет, так это то, что он выбрал эту старую сорокашестилетнюю каргу… Ой! Да я поняла, Мадлен! Он собирается жениться на ней! Мадам Чейз – не просто его любовница, она – его будущая жена! Законную жену – в утиль!

– Я думаю о бедной мадам Наст… Она разбита горем… Свернулась комочком в постели под ворохом одеял, чтобы избежать публичного стыда!

– Знаешь, тебе нужно получше следить за своим Жоржем, если не хочешь, чтобы с тобой произошло то же самое!

– О! Но это совсем другое дело: мы с Жоржем еще не женаты, и я не спешу принять его предложение. Его живопись, может быть, современна, но, в сущности, он похож на своего отца и деда: он