Евгений Решин - Генерал Карбышев

Карбышев часто любил напоминать, что побеждает та сторона, у которой крепок моральный дух, которая знает, за что борется, технически сильна и может «угостить» противника новыми и неожиданными средствами поражения и способами борьбы как в наступлении, так и в обороне.

Карбышев хорошо помнил и учитывал уроки первой империалистической войны. В конце ее уже появились авиация, танки, зенитные орудия, применялась аэрофотосъемка. Допуская возможность использования таких же боевых и технических средств белогвардейцами и интервентами, Дмитрий Михайлович при проектировании и возведении оборонительных сооружений придавал большое значение фланкирующему огню и маскировке.

Он был сторонником дублированного и многостороннего фланкирования подступов к стрелковым окопам и опорным пунктам и требовал от производителей работ, чтобы разрывы между позициями различных участков могли хорошо обстреливаться и артиллерийским огнем. Карбышев обращал серьезное внимание на маскировку опорных и наблюдательных пунктов, ходов сообщения, огневых точек и артиллерийских позиций, широко применял различные переносные противопехотные препятствия — рогатки, пакеты и ежи из колючей проволоки, щедро устанавливал их на дорогах и проходах в местах возможного появления противника.

Для отражения атак бронированных поездов и бронемашин противника в местах наиболее вероятного их появления и перед выходом на дефиле строили и тщательно маскировали полукапониры и капониры для «кинжального» огня орудий. На открытых подступах применяли ямы, фугасы и замаскированные канавы, а на лесных участках — засеки.

Карбышев ни в чем не признавал шаблона, застывших форм и учил любое задание выполнять творчески, с учетом реальной обстановки и уверенностью в победе.

— Не видать Колчаку Москвы, как ушей своих, — говаривал он, осматривая ту или иную позицию, — пусть попробует преодолеть наши укрепления.

Однажды Дмитрий Михайлович предложил Куйбышеву осмотреть укрепления Сызранского железнодорожного моста через Волгу и с волнением ждал, как оценит член Реввоенсовета его детище.

По проекту Карбышева инженерная оборона моста состояла из укрепления его головной части — уже упоминавшегося тет-де-пона. Назначение его — охранять и защищать мост как переправу через Волгу от нападения и захвата его противником. Одновременно тет-де-пон предусматривал также возможность — в случае изменения стратегической обстановки — перехода в наступление: тогда наши войска могли использовать тет-де-пон как готовый плацдарм. Поэтому укрепление сооружалось в виде круговой позиции, обеспечивавшей надежную защиту моста от нападения противника со всех сторон.

Южная часть тет-де-пона представляла мощную оборонительную полосу, оборудованную огневыми позициями для станковых пулеметов, прикрытых сильными заграждениями, тяжелыми блиндажами для укрытия гарнизона.

Для обороны моста — как объекта важного стратегического значения — были возведены и другие фортификационные сооружения и сравнительно простые установки для стрельбы из 76-миллиметровых орудий по воздушным целям, так называемые «станки Иванова» образца 1915 года.

В ближайшей к мосту зоне на обоих берегах Волги построили многоступенчатые стрелковые окопы с пулеметными гнездами. Замаскированные и открытые проволочные заграждения сделали в непосредственной близости от воды и на отмелях — вверх и вниз по течению Волги. На подъездах к мосту от линии железной дороги оборудовали тщательно замаскированные мощные капониры для «кинжального» огня из артиллерийских орудий. Основные позиции возвели в отдалении от моста.

И вот — теплушка, в которой Карбышев вместе с комиссаром едет показывать В. В. Куйбышеву свое детище.

Доехали до станции Обшаровка, осмотрели позиции, и, переправившись на другую сторону Волги, в Батраки, направились пешком к укреплениям. Валериан Владимирович, не торопясь, обходил позиции, расспрашивал, почему укреплений сделаны именно там, а не в другом месте.

— А не смогут ли колчаковцы вплавь переправиться к мосту? — спросил Куйбышев, когда они подошли к берегу Волги.

— Нет, это совершенно исключается, они не смогут выбраться на берег: помешают проволочные заграждения — их ведь установили у самой воды, а местами и на отмелях, к тому же берег хорошо простреливается.

Куйбышев поинтересовался также, почему не сделаны укрепления у Сызрани. Карбышев объяснил, что отвесные берега у города сами по себе являются надежным препятствием для противника.

Наконец осмотр окончен, обхожено и осмотрено все — вплоть до окопов и блиндажей.

На обратном пути в Самару Дмитрий Михайлович спросил Куйбышева:

— Каков, Валериан Владимирович, наш орешек?

Куйбышев улыбнулся и ответил:

— Да, пожалуй, о такой орешек Колчак не только зубы поломает, но и скулы себе своротит.

В начале марта 1919 года в штабе 4-й армии, только что реорганизованной в Южную группу, в которую вошла также и Туркестанская армия, М. В, Фрунзе проводил совещание командиров и комиссаров дивизий и бригад. Обсуждался план контрнаступления против колчаковских войск.

Справа от Фрунзе сидели рядом два молодых командира, заметно отличавшиеся от остальных. Тот, кто казался постарше, был во френче защитного цвета, в синих шароварах и валенках, на поясе у него висел маузер, а на ремне через плечо — кавалерийская шашка. Он держал эфес шашки обеими руками и опирался на него подбородком. Второй военный был одет по-солдатски, очень скромно, в руках держал толстую потрепанную книжку и время от времени что-то записывал. Лица у обоих небритые, обветренные, усталые. Чувствовалось, что они приехали прямо с фронта.

На совещании был и Карбышев со своим комиссаром. Последний спросил Дмитрия Михайловича, не знает ли он, кто эти молодые люди, сидящие рядом с Фрунзе.

Карбышев удивился:

— Разве вы их не знаете? — И тут же добавил: — Тот, который постарше и держит шашку, — прославленный Василий Иванович Чапаев, гроза уральских белоказаков. А рядом военком — Дмитрий Андреевич Фурманов.

Во время перерыва Карбышев и автор этих строк вышли в вестибюль. Возле окна они увидели Чапаева и Фурманова, которые о чем-то очень оживленно разговаривали с Ф. Ф. Новицким и начальником военно-агентурной разведки 4-й армии М. О. Полетаевым.

Новицкий подозвал Карбышева и комиссара и, обращаясь к Чапаеву и Фурманову, сказал:

— Вот наши фортификаторы — начальник шестого военно-полевого строительства. Карбышев и военком Решин, познакомьтесь с ними — в трудную минуту они вас могут выручить!