Железный человек Тони Айомми. Мое путешествие сквозь ад и рай с Black Sabbath - Тони Айомми

я придумал очередной спокойный инструментал, решил назвать его «Пушок» (Fluff) в честь Алана.

В «Spiral Architect» мы снова использовали струнные в аранжировке Уилла Малоуна. У него было интересное, но странное мышление. Опять была целая куча серьезных людей, пришедших играть на этих струнных. Я так и не сыграл на волынке в этой песне, хотя пытался. Просто мне на минутку показалось, что у меня получится, и я послал одного из наших техников купить такую в шотландском магазинчике. Я начал дуть в нее, но безрезультатно. Это повторялось снова и снова; только зря тратил студийное время. Сказал:

– Отнеси ее обратно в магазин и скажи, что она ни черта не работает!

Он отнес, парень в магазине поиграл на ней и сказал:

– Да все с ней нормально.

Я подумал: о нет! Затем подсоединил трубки к пылесосу, чтобы посмотреть, можно ли наполнить мешок воздухом, а я буду только играть. Но, естественно, единственным звуком, которого удалось добиться, был «ви-и-и-и-у-у-у-у-у» из пылесоса. Я пытался целую вечность, но смог извлечь лишь нечто, напоминающее стон умирающей кошки: «Ви-и-и-у-у-ви-и-и-у-у-у». В общем, в итоге я сдался. Конечно же, мы могли пригласить какого-нибудь шотландца, но мы всегда старались делать такое сами. Вначале, когда мы с Гизером хотели струнные, мы подумали, что сыграем на них сами, наложим инструменты и добавим оркестр. Мы взяли скрипку и виолончель, звучало все ужасно: «Ву-у-у-у-ху-у-у, йе-е-йе-е-йе-е». В голове я слышал, что должно получиться, но на деле выходило совершенно другое. Мы пытались до тех пор, пока не сказали: «В пизду, придется приглашать оркестр!»

То же самое было и с ситаром. На нем я тоже не смог заиграть. У меня были такие классные идеи, но я так и не воплотил их в реальность. Ситар у меня до сих пор где-то валяется. А вот от волынки я избавился.

Завершается альбом звуком аплодисментов. Наш звукоинженер врубил их на этом месте, и мы подумали: о, прикольно! – и так они там и остались. Временами такие небольшие детали срабатывали, а временами – нет. На одном из первых альбомов, когда мы работали с Томом Алломом в качестве звукоинженера, мы полтора часа потеряли, маршируя вверх-вниз по лестнице, напевая: «Пам-пом, пам-пом, на работу мы идем». Мы проделывали путь в полных три пролета лестницы, внизу находился микрофон, так что звук, исходивший от нас, становился все громче и громче. А Том продолжал: «Нет, нет, возвращайтесь, давайте еще раз».

К концу мы уже были полумертвые, но продолжали напевать.

Идея была спуститься вниз, поколотить по двери и записать «дум-дум-дум-дум». Идея казалась неплохой, пока мы не попробовали, и звучало ужасно. Так что мы от нее отказались.

На обложку поместили отличные работы Дрю Струзана, добро на одну сторону, а зло – на другую. На развороте – фотография группы в антураже, который должен был выглядеть как древняя комната, это если не принимать во внимание трехфазную розетку на стене. Она как-то все немного портит.

Даже сегодня я считаю, что музыка, в сравнении с предыдущими записями, более классная, с более интересными аранжировками, она более яркая, если угодно, и более смелая. Это был прыжок вперед. Мы использовали струнные и много чего еще; мы раздвинули горизонты. Вот почему для меня альбом Sabbath Bloody Sabbath стал кульминацией. А следующей знаковой пластинкой для меня стал Heaven And Hell, где удалось создать такую же атмосферу.

36

Калифорнийский джем

1973 год мы завершили парой британских концертов в декабре. После рождественского перерыва мы несколько раз выступили в Европе и вылетели в Америку, где на февраль было запланировано множество концертов. Когда мы отправлялись в Штаты, часто оказывались в обойме с одними и теми же командами. Кажется, нас постоянно разогревали Эдгар Винтер, Джонни Винтер, Brownswille Station или Black Oak Arkansas. Было примерно так: «Что? Black Oak Arkansas? О нет! Опять?»

После Америки мы вернулись домой передохнуть. На очереди был фестиваль California Jam 6 апреля 1974 года на автодроме в Онтарио, недалеко от Лос-Анджелеса. Мы собирались порепетировать перед выступлением, поэтому сначала послали туда Спока и остальную команду. Но потом начался грандиозный спор между Deep Purple и ELP по поводу того, кто будет закрывать концерт. Они пытались и нас втянуть в свои разборки. Мы решили остаться в стороне, там и до кулаков недалеко. Purple хотели быть хедлайнерами, ELP тоже, поэтому Патрик Миэн в какой-то момент сказал:

– Мы не поедем, все отменяется!

Мы согласились:

– Не хотим в этом участвовать, вычеркивай нас!

Затем где-то около четырех утра позвонил Спок:

– Вы должны приехать! Все хотят вас увидеть! Поднимется неимоверный хай, если вы не появитесь!

Я обзвонил ребят:

– Придется ехать, вылетайте!

Они решили, что я шучу, и поржали в трубку.

– Серьезно. Мы должны ехать. Спок сказал, что…

Мы успели на рейс в последнюю минуту. Прилетели и сказали себе: «Плевать. Просто выйдем, и будь что будет».

Так и поступили. Мы вышли, а ELP закрывали концерт. Странное ощущение: минуту назад лежал дома в постели, и вдруг уже летишь на концерт. Мы не играли пять или шесть недель и не репетировали: это было разовое мероприятие, поэтому все прошло немного неуклюже.

В определенных ситуациях у всех нас бывает страх сцены. Зависит от обстоятельств. Первое выступление в туре – это всегда «у-ух!». На втором уже более расслаблен. А вот это было из тех, когда все наперекосяк. Бывают также выступления, куда приходят все, кого ты знаешь, как в лондонском «Хаммерсмите», лос-анджелесском «Форуме» или нью-йоркском «Мэдисон-сквер-гарден». Там все твои друзья и пресса, и ты волнуешься: «Твою же мать, все сегодня тут. Если что пойдет не так… Скорее бы все закончилось!»

Это как видеосъемка концерта. В девяти случаях из десяти, когда думаешь о том, что идет запись, обязательно лажаешь. Ощущаешь нервозность. На обычных концертах тебя такое не заботит, просто выходишь и играешь, это становится привычным делом. Но фестиваль California Jam, учитывая, при каких странных обстоятельствах мы оказались там перед сотней тысяч зрителей, был той еще нервотрепкой. И все это к тому же транслировалось по телевидению, отчего воспринималось еще более устрашающе. Но боязнь сцены длится недолго. Мы вышли на сцену, отыграли, и все было в порядке.

А сам концерт удался. Просто поначалу от всего этого был шок. Но, я думаю, все получилось.

После фестиваля мы отправились в мае и июне в тур по Британии и устроили перерыв до ноября, когда завершили гастроли, отыграв около восьми концертов в Австралии в поддержку Sabbath Bloody Sabbath. AC/DC были на разогреве. Тогда я с ними толком и