Вадим Бурлак - Русский Париж

Кузьмич снова напялил шапку и обернулся к Полю:

— И ты меня прости, коли что не так. Может, мало серебра тебе оставил, зато дарю изобретение, которое совершил в Париже. Пользуйся, Павлуха, и меня не забывай.

— Изобретение?.. В Париже? — удивился Поль. — Когда же вы его успели сделать? В чем же оно состоит?

Кузьмич поднял вверх указательный палец и важно ответил:

— А состоит оно в том, что самая лучшая закуска под французский коньяк — русские моченые яблоки. Кладешь на половину яблока листок щавеля, два листочка мяты, и — наслаждайся!..

Поль разочарованно пожал плечами:

— Я-то думал, вы нечто серьезное изобрели, месье Кузьмич… Кстати, в Париже ведь нет моченых яблок. Где же вы их раздобыли?

— А я и не искал, — только мысленно представлял, под что хорошо пойдет коньяк… — охотно пояснил Кузьмич.

«Париж уже видел это!»

Неизвестно, как долго помнили парижане пребывание в их городе в 80-х годах XVIII века этого купца.

Во время Французской революции, когда на гильотине отсекались головы не только членам королевских семей, аристократов, предпринимателей и торговцев, на какое-то время поставки в Россию севрского фарфора прекратились. Но состоятельные люди все равно могли приобретать изделия Севра в московских и петербургских лавках.

Даже в коллекции Эрмитажа появились прекрасные фарфоровые вазы из Франции.

На вопрос, как эти замечательные творения попали в Россию из страны, охваченной революционным пожаром, купцы загадочно улыбались и скромно отвечали:

— Работаем помаленьку…

После крушения Наполеона Бонапарта в фешенебельных ресторанах Парижа русским офицерам подавали коньяк со странной закуской «Козьми». Состояла она из половинки моченого яблока с листочками щавеля и мяты.

А когда в одном из ресторанов развеселившиеся офицеры побили бутылками зеркала, старший из них пристыдил товарищей:

— Как можно так безобразничать, господа?!.. Париж такого хамства еще не видел!

На что владелец заведения ностальгически улыбнулся и заметил:

— Ошибаетесь, месье полковник. Париж уже видел это…

И добавил по-русски, чем весьма удивил пьяную компанию:

— Эх, разгуляйся, душа, вдрызг — зеркала!..

Глава шестая

«С таким любопытством, с таким нетерпением!»

Лежит венец на мраморе могилы;Ей молится России верный сын;И будит в ней для дел прекрасных силыСвятое имя — Карамзин.

Василий Жуковский

История государства Российского есть не только создание великого писателя, но и подвиг честного человека.

Александр Пушкин о Николае Карамзине«И это Париж»

Он с детства мечтал побывать во французской столице. Но вначале мешала военная служба. Мечта сбылась, когда в мае 1789 года двадцатитрехлетний Карамзин, отставной офицер и начинающий литератор, отправился в путешествие по Европе.

Впоследствии в его книге «Письма русского путешественника» появится восторженное описание: «Мы приближались к Парижу, и я беспрестанно спрашивал, скоро ли увидим его? Наконец открылась обширная равнина, а на равнине, во всю длину ее, Париж!..

Сердце мое билось. «Вот он, — думал я, — вот город, который в течение многих веков был образцом всей Европы, источником вкуса, мод, — которого имя произносится с благоговением учеными и неучеными, философами и щеголями, художниками и невежами, в Европе и в Азии, в Америке и в Африке, — которого имя стало мне известно почти вместе с моим именем; о котором так много читал я в романах, так много слыхал от путешественников, так много мечтал и думал!..

Вот он!.. Я его вижу и буду в нем!..» — Ах, друзья мои! Сия минута была одною из приятнейших минут моего путешествия! Ни к какому городу не приближался я с такими живыми чувствами, с таким любопытством, с таким нетерпением!..».

Конечно, отличавшийся своей объективностью, историк и литератор Карамзин не мог не коснуться и неприятных сторон блистательного Парижа.

«Скоро въехали мы в предместье святого Антония, но что же увидели? Узкие, нечистые, грязные улицы, худые дома и люди в разодранных рубищах. «И это Париж, — думал я, — город, который издали казался столь великолепным?».

Но печальный вид не долго досаждал русскому путешественнику. И снова восторженные строки: «Но декорация совершенно переменилась, когда мы выехали на берег Сены; тут представились нам красивые здания, домы в шесть этажей, богатые лавки. Какое многолюдство! Какая пестрота! Какой шум! Карета скачет за каретою…».

В тишине и в сумерках

Разместившись в отеле, Карамзин привел себя в порядок и вместе с приятелем ринулся знакомиться с городом.

«Солнце село; наступила ночь, и фонари засветились на улицах. Мы пришли в Пале-Рояль, огромное здание, которое принадлежит герцогу Орлеанскому и которое называется столицею Парижа.

Вообразите себе великолепный квадратный замок и внизу его аркады, под которыми в бесчисленных лавках сияют все сокровища света, богатства Индии и Америки, алмазы и диаманты, серебро и золото; все произведения натуры и искусства; все, чем когда-нибудь царская пышность украшалась; все изобретенное роскошью для услаждения жизни!.. И все это для привлечения глаз разложено прекраснейшим образом и освещено яркими, разноцветными огнями…

Вообразите себе множество людей, которые толпятся в сих галереях и ходят взад и вперед только для того, чтобы смотреть друг на друга! — Тут видите вы и кофейные домы, первые в Париже, где также все людьми наполнено, где читают вслух газеты и журналы, шумят, спорят, говорят речи и проч.

Голова моя закружилась — мы вышли из галереи и сели отдохнуть в каштановой аллее, в Jardin du Palais Royal (в саду Пале-Рояля). Тут царствовали тишина и сумрак. Аркады изливали свет свой на зеленые ветви, но он терялся в их тенях. Из другой аллеи неслись тихие, сладостные звуки нежной музыки; прохладный ветерок шевелил листочки на деревьях. — Нимфы радости подходили к нам одна за другою, бросали в нас цветами, вздыхали, смеялись, звали в свои гроты, обещали тьму удовольствий и скрывались, как призраки лунной ночи.

Все казалось мне очарованием».

Конечно, Карамзин знал, что революционный Париж 1790 года не только очарователен, но и опасен.

Алые цветы, алые песни, алый город

Еще в Женеве Николая Михайловича предупредили: «Вы увидите совсем иной Париж. Не знакомый нам по французским романам и творениям мыслителей. Великий город на Сене преобразился. Даже некоторые аристократы, не говоря уже о простолюдинах, носят красные ленточки. Словом, вы увидите всюду алые цветы, алые песни, алый город…».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});