Питер Мур - Живой Дали

Дали в банке

В начале 1940-х годов Дали получил - в первый раз - чек на пять тысяч долларов и решил обналичить его.

Гала спала, он взял чек и отправился в банк на Пятую авеню.

Когда подошла его очередь, Дали сказал в окошечко кассы, что хотел бы обналичить чек на пять тысяч долларов.

- Могу я увидеть ваш чек? - спросил служащий банка.

Дали вынул бумажку и повертел ею перед кассиром, удерживая на почтительном расстоянии от окошка.

- Так вы мне дадите чек или нет? - спросил служащий.

- А вы мне дадите деньги? - спросил Дали.

- Если вы не дадите мне чек, - рассердился служащий, - я не смогу выдать вам деньги!

- А вдруг, - возразил Дали, - вдруг я дам вам чек, а вы мне не дадите деньги? Что тогда?

Скомкав чек, он начал жевать его.

Кассир в панике забил тревогу, появилась охрана, которая чуть не выкинула Дали за дверь, но в это время прибежала Гала. Проснувшись и обнаружив, что нет ни чека, ни мужа, она поняла, где его надо искать.

Супругам удалось в конце концов обналичить деньги, но чек, скомканный и изжеванный, находился в столь плачевном состоянии, что Гале пришлось вызывать клиента и просить его заменить старый чек на новый.

Деньги

У Дали я работал на условиях десяти процентов от каждой выгодно заключенной сделки. Годовой доход Дали составлял около двух миллионов долларов - проценты от этой суммы, соответственно, составляли около двухсот тысяч долларов в год.

И все же я не питался икрой. Эти десять процентов шли на оплату отелей, переездов плюс ежедневные издержки. Семь дней в неделю из семи у меня были рабочие, и все развлечения, а также юридические вопросы оплачивались из моего кармана.

За долгие годы сотрудничества с супругами Дали я обедал с ними только два раза. В такого рода отношениях фамильярность могла вызвать лишь презрение, и я намеренно выискивал часы в течение дня, во время которых мы не общались.

Вот пример того, как работало наше предприятие.

Я подписал договор на несколько репродукций Дали с одним нью-йоркским издателем, Лукасом. Это была разовая сделка, но Лукас решил возобновить ее. На этот раз я решил проверить, продает ли он репродукции по подходящей цене. В первый раз, в самом начале сотрудничества, Лукас заплатил Дали тысячу долларов и такую же сумму потратил, чтобы сделать репродукции. В итоге он получил десять тысяч долларов прибыли. На этот раз, так как я был уже лучше осведомлен об авторских правах, Лукасу пришлось заплатить по десять тысяч долларов за каждый экземпляр, не считая стоимости самой печати. В результате, однако, все остались довольны.

Мои отношения с Дали у многих вызывали большой интерес. За исключением обедов и ужинов мы весь день проводили вместе. Один из наших клиентов как-то спросил Дали:

- А в чем именно состоит работа Капитана? Что он делает для вас?

Дали отвел его в сторонку.

- Дали слегка безумен, но Капитан безумней его, - таинственно прошептал он.

- Что вы имеете в виду? - удивленно спросил клиент.

- Капитан настолько безумен, что работает день и ночь, чтобы заработать денег! Девяносто процентов он отдает Дали!

Жадный до долларов

В одном из интервью Дали заявил, что его любимая газета - "Дэйли Ньюс".

- А не "Нью-Йорк Тайме"? - уточнил журналист.

- Нет! "Дали Ньюс"!

Среди художников многим было известно прозвище Дали Avida Dollars - анаграмма от Salvador Dali. Прозвище придумал Андре Бретон, так как в Нью-Йорке Дали быстро превратился из Труднопостигаемого в Легкопродаваемого. Оно носило явно оскорбительный характер, но Дали принял его, он даже сфотографировался, приложив к своему закрученному усу две кисточки, чтобы изобразить знак доллара.

Многие знали, что Дали любит деньги. Не меньше денег он ценил золото.

Однажды некий французский издатель появился в отеле "Морис". Он тащил за собой огромный чемодан. Целью издателя было заказать художнику несколько эскизов.

- Маэстро, - произнес он и ловким движением откинул крышку чемодана, - я готов заплатить вот этим!

Мы увидели тускло поблескивающие золотые слитки.

Дали охватило невообразимое возбуждение.

- Капитан, - сказал он, - немедленно подготовьте контракт. Клиент платит золотом!

Я обговорил сроки исполнения заказа и уточнил стоимость работы - полмиллиона долларов. После чего взвесил слитки и осведомился о рыночной цене золота. За обедом я произвел некоторые подсчеты на бумажной салфетке, и все прояснилось. Цена золота не дотягивала до полумиллиона - не набиралось и двухсот пятидесяти тысяч!

- Дали, - сказал я художнику, поднявшись в его номер, - этот человек решил нас перехитрить. Вместо пятисот тысяч долларов он предлагает слитки, не дотягивающие в цене и до половины.

- Но, Капитан, это же золото!

Дали помрачнел, когда я объявил ему, что контракт не может быть заключен. Однако он вновь повеселел после того, как французский издатель принес ему во французских франках сумму, равную пятистам тысячам долларов.

В другой раз один предприниматель заказал Дали серию гравюр. Он оставил сумку, набитую пластинами. Когда я открыл ее, стало ясно, что заказ невыполним. Половина пластин была из меди - вполне подходящий материал для гравировки, - но остальные пластины оказались из золота. Вероятно, заказчик не знал, что на золоте невозможно отпечатать гравюры - оно слишком мягкое и не подходит для подобной работы, в результате и гравюры получатся некачественными, и золото будет испорчено.

В общей сложности золотые пластины весили десять килограммов. По тогдашнему курсу это тянуло примерно на сто шестьдесят тысяч долларов. Я позвонил заказчику и попросил его выдать нам под гравюры медные пластины взамен золотых. Мы договорились, что за золотом он приедет через несколько недель в Кадакес.

Когда он появился Кадакесе, я попросил Дали отдать пластины.

- Но Капитан, - ответил художник, - у Дали нет золотых пластин! Дали вам все отдал!

- Дали, - спокойно сказал я, - где пластины?

- Скорее всего, Капитан потерял их. Возможно, Капитан оставил их в Париже.

Он махнул рукой, давая понять, что разговор закончен.

Выходя из дома, я столкнулся с верным помощником Дали.

- Артуро, - сказал я, - вы не видели золотые пластины?

- Конечно, видел, Капитан, - честно ответил парень. - Они у Дали под кроватью!

На следующее утро я пришел к девяти часам - раньше, чем обычно. Я знал, что Дали будет еще в постели.

- Дали, - сказал я, входя в его спальню, - мне нужно с вами поговорить!